Ты довольно холодный

Было невыносимо жарко. Шарниры в пальцах недовольно скрипели, когда он старался как-то схватиться за грудь и попытаться быть спокойнее. Казалось, что звук проник не то что во все уголки помещения, но ещё и умудрился выйти и проплыть сквозь стены далеко-далеко, оповещая всех и каждого. Найтскрим почувствовал привычное головокружение, в глазах шла неровная рябь, ему казалось, что он куда-то падает, темнота также постепенно настигала его. Каждую секунду изображение появлялось, то заменялось непроницаемой тьмой, проблема была лишь в том, что с тех пор, как он вошёл в эту комнату, он ни разу не сомкнул глаз. Они были открытыми. Найтскрим ощущает, как его ноги всё сильнее и сильнее дрожат, до этого момента он стоял достаточно твёрдо, но сейчас почти что падал. Летун впивается пальцами в край углубления на груди и свободной рукой опирается о стену. Он справится, он обязан справиться. Обязательно надо дождаться момента, когда жар отойдёт, тогда можно стремительно телепортироваться и полететь на орбиту той захудалой планеты, которая в последнее время очень сильно ему помогала. Зеленоглазый мучительно стискивает зубы со скрипом, так как в висках появляется жгучая и острая боль, бьющая по голове, словно молотком по гвоздям. На лбу появляется испарина, всё тело становится чрезвычайно тёплым, пока этот самый лоб выделяется на фоне своим холодом. Найтскрим почти неслышно выдыхает. Ощущения очень неприятные, он поскорее хочет от них избавиться. И где он подцепил этот вирус? Конечно сейчас эта информация никак не поможет без квалифицированного врача. Он обычный воин, он должен быть идеально прилежным в глазах повелителя. Особо прилежные воины обязаны справляться со всем сами. А если не получается, то смерть может ожидать их с открытыми объятиями. Найтскрим закрывает глаза и садится, чуть ли не грохнувшись на пол перед этим. Шрам на половину правой половины лица, как обычно, начинает болеть позднее всех и сильнее всего. Сикер обнимает колени, уткнувшись в них. Повезло, что Гальватрон-сама позволил ему иметь в кварте двери, на которых можно было поставить замок. Сейчас это было на руку, никто не сможет его заметить. А буквально через час он вновь будет как новенький. Обязательно. С всё тем же трудолюбием будет способен уничтожать автоботов и исполнять приказы. Гальватрон-сама будет доволен, что для Найтскрима всегда являлось приоритетом. ... — Пей. — Гальватрон подаёт лейтенанту лишний куб энергона, чего тот никак не ожидает. Найтскрим послушно берёт куб двумя руками и глядит на него пару мгновений вопросительно, прежде чем направить такой же взгляд на лидера. — Гальватрон-сама... Гальватрон шумно выдыхает и недовольство появляется на его лице, стоит оптике направиться куда-то вбок. Вскоре он обратно устремляет взгляд на Найтскрима и бережно, но настойчиво касается достаточно маленьких рук, держащих сосуд. Он осторожно придвигает куб к чужому рту, но вскоре Найт понимает всё сам и с молчаливым повиновением заглатывает немного жидкости. Он помнил, как в последнее время ощущал сильную нехватку энергона из-за приступов жара. Ведь это была лишняя трата энергии, а источник пополнения не менялся. Он не имел права просить добавку к пайку, тот был специально достаточно умеренным, чтобы хватало любому, да и красть энергон было равносильно удару лидеру в спину. А Скрим бы никогда не посмел предать Гальватрона. Но, тем не менее, хоть тогда баки ощущались и полупустыми, сейчас состояние было намного хуже. Внезапно в горле образовался комок, отталкивающий всё то, что организм считал за лишнее. Даже если это был вполне хороший и очищенный сорт топлива. Даже если он был из рук самого повелителя. Было тошно. Словно он уже употребил достаточно. Найтскрим не мог себе позволить того, чтобы Гальватрон-сама так или иначе это заметил. Он проглотил всё очень легко, хоть и ощущал себя так, словно проглатывает кусок металла. Он хочет прекратить пытку, но алоглазый смотрит так внимательно и изучающе, продолжая держать руки где-то около сикера, что самолёт даже не смеет и задуматься об отступлении ещё раз. В конце концов - это было бы неблагодарным поступком, лидер очень вероятно отделил что-то от своего пайка, чем проявил сильное великодушие. Будет преступлением, если Найтскрим просто так откажется. Выражение недоверия появляется на лице рогатого, но джет поспешно выпивает всё, что было предложено. Делает он так уморительно неловко, что Гальватрон не удерживается от протяжного смешка. Но он не звучит злобно, скорее доброжелательно. ... — Ты довольно холодный. — Гальватрон проверяет сначала крылья сикера, очерчивая каждый угол, а затем плечи, но дальше решает не продолжать. Он уже чувствовал температуру ладоней, которые сейчас сжаты в твёрдые кулаки. — Да, я был на разведке. Лидер десептиконов прищуривается. — Не слишком ли часто ты на разведки летать стал? — Простите, я понимаю ваше подозрение, но я всё ближе и ближе к следам энергона, я уверен, что вскоре его найду. Недоговаривать лидеру некоторую информацию не являлось же полноценной ложью, верно? ... Основной задачей в последние дни стало избавление от боли, от мучения. На снежной планете легко можно было попасть в поток мощного ветра, лучшей частью которого было то, что он был холодным. Настолько холодным, что жар слегка спадал. Но ситуация совсем улучшалась, когда тело падало в пучину кристально чистого и нетронутого снега. Со стороны было тревожно смотреть, так как с фигуры исходил самый настоящий дым. Но сама фигура этого не замечала и блаженно выдыхала, избавляясь от терзаний. Когда он садился на колени после тщательного погружения и остывания, то уголки губ каждый раз немного поднимались просто по инстинкту. Он никогда не улыбался во время обычного трудового дня. Он был способен на этот жест, правда совсем немного. Также как и был способен на проявление раздражения, гнева или разочарования. Просто обязанности воина всегда выступали впереди, никто не подмечал, как и что он умеет чувствовать. Но Найтскрим не в коем случае не умел лгать. Лишь утаивать. Поэтому после сеанса расслабления следовало идти на разведку, как он обычно и оправдывал свои многочисленные уходы. Минусом было то, что холод тела оставался большое количество времени, даже не сменяясь на обычный тёплый фон. Гальватрон это умело подмечал. Но был и ещё один отрицательный эффект. Когда приходила резкая жара, то таким образом организму было невероятно больно из-за мгновенной смены температур. Всё же - Найтскрим не был способен отказывать себе в удовольствии избавляться от мучений хотя бы на день, даже если это обходилось ужасными последствиями. ... Когда Гальватрон узнаёт обо всём, то смотрит где-то минуту в чужие глаза такой манерой, словно джет давно для него стал мёртв. Тот же опускает голову, признавая свою некомпетентность и раскаяние. Гальватрон не торопится ударить или прикрикнуть. Он лишь спокойно вызывает по комлинку доктора и поднимает голову сикера, придерживая подбородок. — Тебе можно показывать слабость, когда это не касается битв. Особенно, когда это болезнь. Осуждать не буду. Найтскрим почтительно кладёт руку на свою грудь, Гальватрон усмехается. Сикер был забавным, даже будучи не в самом лучшем состоянии. И это не было плохим, учитывая, что большинство остальных подчинённых было группой вечно ноющих клоунов. А этот спокойно себе справлялся с недугом один, правда очень глупо, но никому не жаловался. Поэтому заботиться о его состоянии заставлять Гальватрона даже не было нужно, всё происходило как-то само.