Не совсем одиночество

Мирон закрывает крышку ноутбука и тянется к телефону, скидывая Славе адрес. Их переписка в инсте, с левого, конечно, аккаунта, выглядит забавно. — Привет, это Мирон. Адрес для доставки вот. — Ага, отправлю завтра, спасибо — Отлично, благодарю. — Получил? — Да, ещё раз спасибо! И так несколько раз. Но сегодня привычная схема дала сбой: — Привет, это Мирон. Адрес для доставки вот. — Я его выучил уже наизусть, чувак)) Мирон не сразу находится с ответом, но в итоге пишет какую-то хрень про то, что это лестно. Потому что он не ебет, что вообще пишут в таких случаях. Слава не пишет ничего больше, так что Мирон отправляется в ванную, заворачивается в тёплый махровый халат и идёт готовить ужин. Когда в дверь звонят, Мирон нервно вздрагивает. Ему и так понятно, что это Ваня, больше, собственно, некому. После того его визита они так и не поговорили нормально, и Окси малодушно надеется, что Ванька снова расстался с какой-нибудь пассией и придёт за утешением, а не поговорить о странном поведении самого Фёдорова. Желание просто притвориться спящим и не открыть он отбрасывает, слыша вторую трель. Если Ванька в чём-то и был хорош, так это в своём ослином упрямстве и непомерной настойчивости в тех вопросах, что казались ему важными. Мирон морщится и решительно идёт открывать, замирая в дверном проёме. За дверью стоит Карелин, сжимая в руках пакет. Окси делает шаг назад, а Слава, напротив, быстро протискивается в квартиру. Удивленным он не выглядит, так что Мирон смутно надеется, что он решил зачем-то лично пересечься с Фёдоровым и узнал адрес у какого-нибудь Рестора, а фирменный пакет он просто таскает с собой повсюду. Потому что как объяснять, зачем он устроил этот цирк, Славику, Мирон не представляет вовсе. — Расслабься, а? Я понял, что это ты, пару недель назад. Слава мнётся и, вдруг, порывисто заключает Фёдорова в объятия. Мирон замирает, не обнимая в ответ и не пытаясь отстраниться. Он точно не знает, сколько они так стоят, но в какой-то момент Карелин смеётся. — Это все классно, но я буду счастлив, если ты напоишь меня чаем. Голос после стрима пиздец севший, столько пиздеть-то. Мирон улыбается и отмирает, сворачивая на кухню. Кажется, именно это и привлекало его в Карелине. В то время, как Мирон боролся со своими демонами, выгрызая себе лишний глоточек свободы, Славик не беспокоился ни о чем, решительно делая все то, что казалось ему правильным. Так и сейчас, Карелин уже уютно растянулся на чертовски неудобном стуле, который выбрали лучшие Женькины дизайнеры, и который Мирон тихо ненавидел, и насвистывал какой-то дурной мотивчик, выгружая из своего рюкзака пачки с печеньем. — Чего взять не знал, прихватил разного. Мирон разливает чай, садится напротив и вдруг чувствует умиротворение. — Ты, говорят, собираешься писать продолжение Горгорода? И что ж я там не раскрыл? Слава подбирается и смотрит на него с хитрым прищуром: — Кто это тебе такое говорит? Мирон таинственно пожимает плечами. В конце концов, он имеет право на маленькие секреты. — А, не суть. Собираюсь, конечно. Вот смотри… Они разговаривают всю ночь, правда с кухни все же перебираются в более удобную гостиную. Слава морщится, когда Мирон закуривает, но не мешает, только прогоняет его ближе к окну. Под утро Федоров чувствует себя совершенно запутавшимся, изрядно вымотанным, но, парадоксально, счастливым. Слава смотрит на часы и начинает возиться: — Семь утра, охренеть я тебя заболтал. Так, я ща такси возьму, а то спать тянет… — Слав… — … да и тебе давно пора ложиться, у тебя вообще… — Слав… Мирон подходит ближе, вставая прямо напротив. — … скорее всего, режим должен быть… Мирон тянется и прерывает этот лепет поцелуем. Карелин замирает, но быстро ориентируется, отвечает, притягивая Фёдорова ближе. — Останься, — тихо шепчет Мирон. В конце концов, иногда и его демонам приходится уступать своему создателю.