Не совсем одиночество

Мирон любит свой город, правда. Петербург всегда притягивал его своей занятной архитектурой и суровым, выматывающим климатом. Но сегодня Питер его непомерно раздражает. На дорогах сплошные пробки, такси плетётся чертовски медленно, и дома он окажется отвратительно нескоро. Да и там тоже ничего не изменится. На самом деле, Мирон чувствует себя брошенным, чертовски одиноким, и никому нахер ненужным. Это не совсем правда, у него все ещё есть друзья, только у каждого из этих друзей есть другие близкие. А Мирон ненавидит конкуренцию. Ваня слинял за город со своей новой девчонкой, Мирон не запомнил ее имени. В последнее время девушки Рудбоя менялись так часто, что проще было называть их при встрече красавицами: и приятно, и точно не спутал с другой. Женя с мужем улетели куда-то в Египет, она регулярно присылала фотки, Мирон послушно их лайкал, завернувшись в одеяло и рассматривая солнечные улыбки друзей. Он был рад за Женьку, правда, она заслужила своё счастье. Порчи тоже присылал кучу снимков своей молодой супруги, периодически скидывая биты, под которые Мирон мог бы, конечно, записать что-то чертовски бодрое, веселое. Но настроения не было, так что он хвалил, благодарил и закрывал переписку. Друзья не виноваты, что он такой. Машины в пробке тащатся отвратительно долго, Федоров успевает изучить всех своих товарищей по несчастью. Вот измученная девушка, которая каждые тридцать секунд смотрит на часы и нервно постукивает по рулю кончиками ногтей. Судя по классическому деловому стилю она торопится на собеседование или рабочую встречу, и Мирон искренне желает ей успехов. Прямо перед ней, к сожалению, за рулем старенькой нивы, сидит какой-то дедушка, и глядя на него сразу понятно, что гонщиком он не был никогда: слишком уж безмятежно он трогается с места, периодически пропуская вперёд себя «шахматистов», надеющихся выиграть лишние пару минут бесконечными перестраиваниями из ряда в ряд. С другой стороны, чуть впереди, тоже такси, на заднем сидении которого с упоением целуется парочка, им-то явно пробка только в радость. Мирон уже собирается отвести глаза, но замечает знакомое лицо. Следом за такси едет обыкновенная шкода, водитель Мирону не знаком, но на переднем пассажирском увлечённо жестикулирует, рассказывая что-то, никто иной как Слава Гнойный. Окно у него открыто, и их машины совсем рядом, так что, натянув капюшон поглубже, Мирон украдкой приоткрывает своё окошко. — … да похуй мне смотрит он или нет, ты не вдупляешь, Мишань. Оксанка может сейчас вообще на другом конце вселенной, это не важно. Гейгород был хуйней чисто по фану, ну мы с Темой поржали, конечно, но это не то. Я, блять, не знаю, типа если я буду делать стримы с разбором, то это будет хуйня ебучая, и меня не поймут. А так типа я пишу ответку. Или кавер, или продолжение, я не решил, но это и не важно. Карелин говорит громко, а вот ответов его приятеля не слышно, так что Мирон лишь догадывается, что тому не нравится идея: — Да, Миш, блять. Не похуй ли? Да может и десять лет не выпускать ничего, какая разница? Тем более, кстати, фиты-то были, три, ты не следишь просто. Так что не настолько он и отошёл от дел, как ты пытаешься изобразить. И какая разница, помнит публика или нет? Не помнят — я напомню. Это не важно. Смотри короче, каверы это хорошо, но я б вообще продолжение мутил. Горгород же пиздец оборван. Кто убил Марка? Тихий голос собеседника снова теряется в шорохе шин, но фырканье Славы слышно за километр: — Главный герой, Миш, писатель, ты вообще альбом, блять, слушал, не? Похуй, на стриме послушаешь. Так вот, кто убил, что там с Мэром и Гуру, что думает Алиса, выйдет ли ещё одна книга, что с тем фанатом…нихера он не рассказал нам короче. Ну и я пофантазирую, как сумею. Должно быть бомбой. Судя по всему, Миша активно пытается доказать Славе, что идея так себе и не принесёт должного отклика, но Карелин явно не согласен с такой постановкой вопроса: — Да ты не туда воюешь, Миш, мне-то это не затирай. Душевная хуйня этот огород или бездушная, мне побоку что там кто видит, я тебе не о том. Я не собираюсь хвалить или обсирать. То есть собираюсь, конечно, но цель то не в этом. Этот долбаный мир надо закончить, понимаешь? Он выглядит как брошенный ребёнок, поиграл и забыл. Таксист неожиданно трогается, перестраиваясь в соседний ряд, и Мирон почти хочет громко возмутиться, но пробка рассасывается, и им все равно не удастся вернуться и послушать дальше. Погода все такая же мерзкая, но моросящий дождик кажется таинственной завесой, а холодные улицы с бредущими людьми кричат о городе романтиков и вечных поэтов. Ничего не изменилось, но на душе у Мирона становится теплее. Как ни крути, а есть один человек, который действительно думает о нём, а это уже не такое и одиночество.