Дарованная Богом

      Впервые увидев свою младшую сестру, Занзас был разочарован. Пятилетняя Доротея оказалась совершенно обычным ребёнком, что не познал ничего из того, что видел Занзас. И на какой-то жалкий миг ему стало очень завидно. И чёрной леской обвилось негодование в его сердце.       Она не проходила ужасные тренировки в стиле Вонголы. В фиолетовых, таких неестественных для человека глазах, таились лучики тепла, которые обрывались на корню у всех, кто жил в не слишком хорошей среде.       Она не знала, что такое бороться за единственный кусок мяса, попутно перегрызая противникам глотки.       Она была слишком тепличной. Ластилась к Занзасу, как кошка, хотя видела его впервые. Привязалась к нему за пару часов из-за их мнимого родства. В том, что девчонка ему не родная, Скайрини почему-то не сомневался ни на секунду. Возможно, дело было в происках интуиции.       От Доротеи веяло очень слабым, слегка сероватым пламенем, вид которого был непонятен из-за своей незаконченности. Оно гуляло на периферии девичьего сознания, но не пробуждалось. Занзас поморщился: скорее всего девчонку пичкали подавителями. Та ещё дрянь.       Тот день был особенно жарким. И в это мгновение Скайрини подумал, что никогда не признает детский мусор. Никогда. Ни за что. Но… Она обняла его сзади, и на миг, всего на миг, ему показалось, что это… Было довольно неплохо. Почти приятно.

***

      Занзас не любил свою сестру. Уже шестилетняя девочка охотно проводила с ним всё свободное время, даже когда братец был против, и это немного напрягало. Неправда, много. Именно поэтому он стал ещё злей, чем обычно, и даже однажды напился в хлам, за что получил нагоняй от родителя. Доказать, что он великий и ужасный взрослый, не получилось. Оставшаяся часть текилы была бездушно вылита в раковину, и… Ах, как же ему хотелось тогда кого-нибудь убить.

***

      Занзас не любил свою сестру, но помогал ей с учёбой. Она бесила его своей безграничной наивностью и, как он сам это называл, «старикашечьей тупостью», так что он считал своим долгом поднять эту маленькую куклу и сделать её человеком с большой буквы. Именно таким ведь должен быть брат, да? — Следи за тем, что ты пишешь, Дора! Ты делаешь столько ошибок, что мои глаза кровоточат. — Ну-ну, не дуйся, братец Зан. Не всем же быть такими умными, как ты, — тыкнув в щёку парня указательным пальцем руки, девочка продолжила диалог, — Для общего баланса на планете в мире существует множество таких же глупых людей, как я, а твоя задача, как самого умного, меня обучать, понимаешь соль ситуации?       Подросток тихо вздохнул. Хитрая улыбка во все зубы вкупе с вызывающе подрагивающими бровями вызывала у него лёгкое чувство дежавю. — Это отмазка уже давно устарела. Придумай новую, моё милое ничтожество. — И ни ничтожество вовсе! — маленькая русоволосая девочка громко топнула ножкой, по-детски надув свои щёчки.       Занзас немного прыснул. Вот умора. — Помоги мне, братик! — истошный женский крик врезается в сознание.       Скайрини перевёл взгляд на сестру. Она молчала. Тогда, что это, чёрт возьми, сейчас было? — А кстати… Я давно хотел это спросить, — он медленно покачал головой, стараясь отогнать воспоминания о видении. — Почему тебя никто кроме меня не обучает, мелочь? Или все остальные недоучителя сбежали, не успев начать? — А? Ты об этом… — Доротея внезапно потеряла весь свой боевой настрой, и по её щеке покатилась первая слеза.       Чёрт, вот только не надо сейчас! Занзас ненавидел женские слёзы, потому что они вызывали чувство беспомощности. Подросток сильно стиснул зубы. Надо терпеть.       В ходе повествования выяснилась одна о-чень интересная деталь. Нечаянно подслушав разговор дедушки и Койота, девочка узнала о своём будущем предназначении. Оказалось, что в Вонголу она попала неслучайно. Сердце Доры являлось демоническим артефактом, о чём очень скоро прознала разведка внешнего советника. По приказу Девятого, родители были в тихую убиты, а ничего не понимающей девчонке промыли мозги опытные иллюзионисты.       Артефакт собирались изъять из неё в день совершеннолетия. День, когда болезнь, коей болеют все носители артефактов, таких несчастных в мире всего трое, наделит сердце итальянки особой силой. Силой, способной изменить этот мир. Перевернуть мироздание. И в этот же день она и умрёт. Организм не примет обычное сердце человеческого происхождения, уничтожив его как инородный объект. И милый, да ни хера не милый, дедушка Тимотео об этом знал. И ни капли не жалел. Осознавать эту простую истину было, всхлип, очень сложно.       Желание убить грёбаного старика застыло на подкорке мозга. Последняя возможность стать счастливой семьёй была уничтожена.

***

      Прошло десять лет.       Занзас не любил Доротею, но… Это не помешало ему стать для неё дорогим братом и наставником. На протяжении всей её жизни, единственным учителем и другом для девочки был именно он.       Занзас не ценил Доротею. Он повторял это как мантру, но никак не мог поверить в собственные слова. Доверчиво прижимаясь к груди старшего брата, уже босса Вонголы, девушка плакала на его плече при расставаниях с парнями, при ссорах с подругами и прочих несправедливостях жизни, выворачивая душу наизнанку. Показывая, что не так уж она и счастлива. Не так уж и глупа, как хочет казаться. Скайрини хотел уничтожить всех, кто заставил её плакать, но… Мелочь бы явно не оценила такую заботу.       А потом всё изменилось.       А потом она заболела болезнью дьявола. И это было неизлечимо. Неизвестная науке болезнь отбирала у девушки все жизненные силы.       И Занзас ненавидел этот чёртов мир. Клял всеми матами лекарства, выписываемые ей с детства частным врачом, и все те процедуры, проведённые для «остановки болезни». И становился агрессивней с каждым днём.       Прошёл месяц. Доротея уже потеряла возможность ходить самостоятельно, так как была слишком слаба для этого. Её ноги были атрофированы. Навсегда. И это было жутко.       «Мы спасём вашу сестру,» — говорили врачи. Скайрини скрипнул зубами. Лицемерные суки.       «Она поправится,» — если это действительно так, то почему ты смотришь на неё, как на живой труп?       Почему именно его Дора? За что?! В этом грёбаном мире есть столько бесполезных кусков дерьма, что только зря портят кислород… Мир бы ничего не потерял, если б они сдохли вместо неё! Так какого чёрта вместо всех этих уродов сейчас умирает его кровь?       Занзас никогда не забудет, как сестра медленно угасала, стараясь не подавать виду, насколько ей страшно и больно. Доротея пыталась бороться за жизнь до конца.       Занзас никогда не забудет, как она кашляла, сплёвывая кровь вместе с чёрными розами. А потом делала вид, что здорова. В такие моменты хотелось разорвать всех от отчаяния.       Занзас никогда не забудет, как истошно кричащая Дора горела заживо, а после потухала своим путём. Пламя, вызываемое болезнью, было невозможно потушить обычной водой.       Занзас никогда не забудет, тот день, когда умерла Доротея — дарованная Богом и им же забранная — единственная и любимая сестра. Борьба со смертью была проиграна.

А на её, уже мертвенно бледных губах, продолжала сиять улыбка.