Кошки-мышки

Эндрю ходил к Мэтту каждую ночь уже вторую неделю подряд. Всё бестолку. Пару раз он видел в Сета в подворотнях по дороге туда или обратно. Силуэт ему попадался всего раза три, так что думать о нём не приходилось. Таблетки успокаивали достаточно, чтобы спать семь, а то и восемь часов. Всё хорошо, стабильно, но неинформативно. Однако время прошло не без новостей и зацепок. Оказалось, что старый завод и впрямь заработал, только вот никто не мог найти его работников, заставляя плести очередные легенды. Людям свойственно приписывать байки ко всему. Гроза – гнев богов. Урожай – их милость. Смерть – прихоть. Потерянные носки не крыса утащила, чтобы утеплить нору, а некая сущность спрятала, дабы проучить. Вот и вокруг старого завода консервов появилось бесчисленное количество рассказов. Дети говорили про ведьм и вампиров, которые нагнали тумана, скрывающего их от солнца и людских взглядов. Параноики шептались про масонское ложе, не задумываясь об истинной деятельности масонов. Их сплетни были похожи на рассказы детей про ведьм, только с большим количеством капиталистических терминов, значения которых они сами не понимали. Склад угля, возобновление прошлой деятельности, переоборудование под мотель, военная база, гараж для дирижаблей. В общем, теорий было много и все крайне абстрактные. Неожиданно, свою лепту внёс Хэммик. Вечером, сидя на кухне с чашкой пресного кофе, Эндрю вынужденно отвлёкся на радостный щебет прямо под окном. Не придав ему никакого значения, он продолжал пить свой кофе, надеясь на возвращение былой тишины. Разговор лишь приблизился, становясь громче, что позволило ему отчетливо услышать голос Никки. Идущий рядом человек был ему незнаком. Дверной замок щёлкнул, Никки быстро объяснил своему спутнику, что куда можно поставить, поблагодарил за помощь с чем-то. Скрипнули половицы, и он с сияющей улыбкой вошёл на кухню. — У меня хорошие новости! – воскликнул он, зажимая в руках кучу небольших предметов, готовых выпасть из его рук в любую секунду. – А остальные где? – спросил он, глядя на незаинтересованного Эндрю, сидящего в так ненавистной ему кофте. Эндрю не разделял негодований Никки и Аарона по поводу одежды без лишних отстрочек и рюш. Практично и удобно. Однотонная утеплённая кофта подходила для дома больше, чем рубашка и жилет. С Эндрю соглашался Кевин, из-за чего странноватое семейство разбивалось на два лагеря до тех пор, пока новый конфликт не заставит поменяться союзником. — Я не их мамочка, чтобы знать их местоположение. – ответил Эндрю. Следом за Никки вошёл ещё один человек. Переминаясь с ноги на ногу, неизвестный Эндрю блондин в рубашке и с бабочкой на шее встал в дверном проёме. Было видно, что тот пытается вести себя непринуждённо, но всё равно нервничает. Незнакомец точно выше Никки, но, вероятно, слегка ниже Кевина. Эндрю мысленно сопоставил Кевина с дверью и пришёл к выводу, что его догадка верна. Никки скинул на стол вещи и плитки шоколада, не посещавшие полки магазинов уже более полугода. Подбежав к плите, он пару раз чиркнул спичкой, зажёг газ и вогрузил на плиту чайник. — Праздник! Меня приняли на работу и в магазин завезли их, – он указал на плитки шоколада. – Судьба, – его улыбка стала ещё шире, если это вообще было возможно. Повернувшись к до сих пор неназванному гостю, стоявшему в дверном проеме, Никки подтащил того ближе к столу за пышный рукав рубашки. — Это Эрик, теперь мой коллега. А это Эндрю, мой кузен, – сказал он, чуть тише добавив. – Я про него рассказывал. — Рад знакомству, – сказал Эрик, протянув руку. Натянув на лицо улыбку, Эндрю вытянул руку навстречу. Повисло лёгкое напряжение, Миньярд сжал чужую ладонь так, что кости пальцев неприятно наехали друг на друга. Под давлением чужой руки Эрик напрягся всем телом, но старался сохранить невозмутимое лицо. Никки принялся разбавлять возникшую тишину болтовней о своём дне, не ожидая, что кто-то из присутствующих её подхватит. Однако Эрик быстро подключился к диалогу, что поразило не только Эндрю, но и Никки, по всей видимости. Разговаривая, они то и дело бросали взгляды на Эндрю, не прекращающего улыбаться. Чайник вскипел, Хэммик налил две чашки кофе, передал одну Эрику, а сам подхватил две плитки шоколада. — Лестница направо, – пояснил он Эрику, пошедшему вперед. – А ты не умри от сахарного передоза. — Будете шуметь – прирежу, – всё так же улыбаясь, сказал Эндрю. Никки нервно хохотнул и поспешил ретироваться, Эрик даже если что-то услышал, решил никак не реагировать. Эндрю не спешил притрагиваться к шоколаду, крутил пачку по-всякому, перечитал состав. Ничего не изменилось, кроме массы. Вместо былых 100 грамм было 85. В любом случае, наличие шоколада лучше, чем его отсутствие. Эндрю разломал плитку, пока та находилась в упаковке так, что после вскрытия она была расколота на неровные, но примерно равные куски. Долив в полуопустевшую кружку кипятка, он превратил крепкий до этого кофе в нечто с кофейным вкусом. Горечь на языке перекрывала собой сладость. Удивительно хорошая вещь, ещё и практически к зиме. Мысленно он сделал пометку зайти за газетой или расспросить посетителей Мэтта о столь неожиданном завозе в магазины. Каковы шансы что в обоих источниках информации не будет необходимого? Почти сто процентные. Положив в рот очередной кусочек зернистого шоколада, он вышел с кухни на улицу. Дождавшись, когда шоколад полностью растает, Эндрю закурил. Насколько разным бывает один и тот же вкус. Кофе был горьким, но шёлковым и землистым. Его запах в сочетании со вкусом приземляли и бодрили. Сигареты тоже горькие, но они скорее разочаровывают. Привкус пепла, песка и горечи. Запах тоже не давал надежд. Дешёвая сигаретная бумага и табак тлея резали глаза, окутывая курящего запахом едкого дыма. И вдвоём они горькие. Что кофе, что сигареты. Щелчком отшвырнув бычок за забор, Эндрю вернулся в дом. Пройдя сквозь коридор, он лёг на диван в гостиной. Они ей почти не пользовались, собираясь либо на кухне, либо нигде. Раньше они ночами пили, развалившись кто на диване или кресле, а кто просто на полу. Пару раз они собирались даже всем лисьим составом, но добром это не кончилось. В комнате, превосходившей размером кухню, стояло настолько мало мебели, что помещение казалось покинутым и неживым. Таким оно и было, откровенно говоря. Если часы на кофейном столике не врали, то выходить ему через час или два. Не сказать, что он пытался приходить к какому-то конкретному времени, но чтобы не пропустить ничего, он вынужденно сидел у Мэтта с открытия до закрытия, с небольшими погрешностями. Вставать и ставить пластинку на граммофоне было неохота, поэтому, вытянув руку, он щёлкнул пару кнопок и беспорядочно крутил передачи, надеясь поймать на радио что-то сносное. В коридоре опять послышалась возня, он убавил радио почти до минимума. На этот раз он точно знал кто источники звука. Шаги Аарона мягкие, но вещи с первого раза на место убрать не в состоянии. Кевин постоянно наступает на одни и те же скрипучие половицы в прихожей. Даже не слыша голоса, он понимал, кто и где находится. — Поэтому в магазинах полки пустые, – сказал Аарон, Эндрю предположил, что тот указывает на какой-то предмет или предметы. — Скорость и деньги, – ответил Кевин, два тихих удара друг за другом, это он снял ботинки. – Блять, пол ледяной, какого чёрта мы босиком ходим? — Потому что никто не готов мыть пол, – незамедлительно ответил Аарон. По шагам Эндрю понял, что тот идёт на кухню, Кевин плёлся за ним. — Да вы, нахуй, смеетесь. «Они тоже купили шоколад» – догадался Эндрю. Скука пересилила его желание не вставать. Он тихо подошёл к Аарону и Кевину сзади. Они доставали из овощной сумки продукты. Овощи, консервы, две бутылки виски и нескончаемое количество шоколадных плиток. — И сколько купили? – спросил Эндрю, когда те полностью опустошили сумку. — Блять! – в унисон вскрикнули Аарон с Кевином. — Ты можешь ходить, как человек? Топай, нахуй, специально, иначе тебе придётся оплачивать мои похороны, – сказал Кевин. — Твои похороны обойдутся дешевле твоего содержания, – засунув руки в карманы, ответил Эндрю. – Могу помочь ускорить процесс. Несмотря на года, прожитые под одной крышей, к неожиданным появлениям Эндрю привык только Аарон. Но будучи в компании всё равно пугался неожиданно даже для самого себя. А может, тот просто сидел на успокоительных. Ходить тихо Эндрю привык ещё с детства. Когда тебя швыряют из одного дома в другой, волей не волей начнёшь всеми силами ужимать пространство, занимаемое тобой. Быть незаметнее, чтобы все выходки сходили с рук. Быть незаметнее, чтобы никто не услышал твоего приближения. Быть незаметнее, чтобы вовремя суметь защититься. Быть незаметнее, чтобы сбегать из очередной семьи, обещающей всё самое лучшее, пока их старший ребенок отбирает остатки желания жить. Быть незаметнее, потому что Касс каждый раз поражается тому, как тихо ты всё делаешь. Из десятка приёмных семей Эндрю запомнил только одну. Он хотел бы её забыть, как и остальных. А потом появилась Тильда, его родная мать. Матерью её было назвать сложнее, чем Касс. Непонимающая слов и предупреждений она вынуждала следить за собой всё время. Эндрю ходил за ней по пятам, ловя на каждой ошибке. Я всё вижу. Я всё слышу. Я всё замечаю. Переодевшись, Эндрю спустился вниз. На крыше он не был уже несколько дней, голова шла кругом, а к горлу подкатывал ком, видя, сколько лететь до земли. Ботинки стояли в прихожей вместе с остальной обувью. Зашнуровав до середины второй ботинок, к нему подошёл Кевин и сказал, что пойдет с ним. Эндрю не возражал, по правде ему было всё равно. Он знал, что любой его ответ не будет учтён без применения физической силы. Поджимать Кевина не пришлось, к тому времени, как Эндрю закончил со вторым ботинком, ему оставалось лишь накинуть поверх чёрной рубашки стёганную в области талии дублёнку. Улицу проморозило. Сырость, будто кристаллизовавшись во всех своих проявлениях, колола лёгкие, руки, лицо. С каждым днём всё проще было понять класс проходящего мимо тебя. Дамы с меховыми полушубками рисковали остаться без кошелька, а то и без самого полушубка, гуляя вечером по плохо освещённой дороге. До сих пор ходящие в лёгких накидках мужчины и женщины практически бегали по городским улицам. Из пункта в пункт, как можно быстрее, чтобы не замёрзнуть и не заболеть. Вдыхать полной грудью искрящийся холодом воздух – глупая затея. Кевин шёл впереди, не смотря под ноги и по сторонам. Голову держал ровно, Эндрю был уверен, что тот смотрит вдаль, цепляясь взглядом только за вывески. Сейчас он шёл как уверенный в себе и своей жизни человек. Раньше так гордо и откровенно идти он не мог. Эндрю позабавил этот контраст и, закурив сигарету, он стал специально слегка наступать Кевину на пятки. Когда Ваймак представил его Кевину первый раз, Дэй хоть и выглядел самодовольным, но было заметно, что он уязвлен и запуган. Постоянно оглядывался по сторонам и от приступов надменности переходил к паническому страху. Алкоголь и тренировки. Всё, чем он занимался. Эндрю пообещал защитить его. Так появился новый член «Монстров». Так у Эндрю появились проблемы с «Воронами». Два года, если не больше, газеты раз в неделю печатали очередное расследование про уход Кевина. Про его перелом. Про его тренерскую деятельность. Про проблемы «Лисов». Было что обсуждать, было чего бояться. Когда люди по всей стране окончательно потеряли интерес к спорту, вместе с ними интерес потерял и Кевин. Это сильный удар по самооценке, когда в тебя сначала вкладывают горы денег и времени, а потом забывают о тебе, как о ненужной игрушке, из-за общества, думающего последние года лишь о выживании. — Перестань, – сквозь зубы сказал Кевин, остановившись. — Заставь, – ответил Эндрю, оскалившись. Кевин подёрнул плечами, сунув руку в карман. Поделать с прихотью Эндрю он ничего не мог, однако, на его счастье, тому уже наскучило ему докучать. Ветер гулял по улицам Пальметто. Попадая в открытые окна домов, он вынуждал людей сильнее кутаться в свои негреющие жилеты. Залетал в трубы, чтобы позавывать минуту-другую, содрагая проржавевший металл. Проносился сквозь переулки обветшалых домов, снося остаток штукатурки со стен, и забегал в ряд однотипных, новеньких зданий, начиная их путь разрушения. Закручиваясь вихрями, залетал под слои одежды стоявших на остановке, вызывая судорогу, проходящую волной от плеч до коленей. Очередное дуновение воздуха, Кевин плотнее прижимает руки к телу, пытаясь сдержать тепло. До зимы ещё больше месяца, а погода во всю старается проморозить людские кости. Эндрю непроизвольно ёжился после каждого порыва ветра, ударяющего по открытой коже, неприкрытой расстёгнутым плащом. Пожалуй, это самая холодная осень на его памяти. Если раньше ему удавалось проходить в плаще всю зиму, не замерзнув насмерть где-то в пути, то сейчас он уже не был так уверен, что не умрёт по дороге к Мэтту. Ветер продолжал гулять, развивая шторы и задувая свечи на прикроватных тумбочках, оберегая людей от пожаров или опрокидывая те самые свечи, не потушив в назидание. Шелестит остатками листьев или обыкновенным мусором на улице, раздражая людей монотонным звуком. Ветер сопровождал всех идущих, подгоняя их вперёд или наоборот замедляя, проезжая по щекам и трепля волосы. Эндрю и Кевин шли ветру навстречу. Короткие, уложенные назад волосы Дэя ветру было сложно растрепать. Они словно боялись испортить прическу и обтекали её. Эндрю таким похвастаться не мог. Он не стриг волосы пару месяцев, и они уже прилично отросли, из-за чего чуть волнистые на кончиках пряди нещадно трепал ветер. Аарон, любивший более удлинённые прически сталкивался с этим неудобством последние года. Эндрю понял это только недавно, когда длина их волос примерно сровнялась. Как только у него хватало нервов? Но больше всего удивлял Никки, который, на памяти Эндрю, ни разу не носил причёску, не закрывающую хотя бы кончики ушей. Под скрип последних в этот день трамваев и цокот каблуков спешащих домой людей, Эндрю с Кевином пришли к уже открывшемуся заведению. Всю дорогу Эндрю старался не смотреть по сторонам, методично топая за Кевином, безуспешно пытавшемуся обменяться хотя бы парой фраз. Он не смотрел в тёмные переулки как в дни до этого, приписывая любой тени личность. Погружённый в собственные мысли Эндрю смог отвлечься от суеты вокруг, пусть его и грызла совесть за невнимательность. Ведь произойди что-то важное, он бы заметил, верно? Подойдя к зданию почти вплотную, Эндрю остановился. Что-то было не так. Широкая входная дверь выглядела нелепо пустой. — Надо же, они убрали кошмар под названием «вывеска», – усмехнулся Эндрю, тупо глядя на отсутствующие буквы. — Использование фамилии в названиях – самый простой способ запомниться людям, – Кевин пожал плечами. – На месте Рэнди я бы сделал так же. — Твоей фамилией только мыло для тарелок называть. «Сода Дэй» – отмоет всё и даже больше, – Эндрю говорил без энтузиазма, из-за чего слова парадоксально приобретали больший вес. — А в честь тебя лезвия? – приподняв бровь, спросил Кевин, взглянув на Эндрю. — Коллекторское агентство, – он оторвал взгляд от пустующего места. – Пошли. Тяжёлая дверь без труда открылась, не проронив ни звука. Эндрю вошёл в душное помещение, толком ещё не заполнившееся людьми. Мэтт помахал рукой с другого конца зала в знак приветствия, и он двинулся к барной стойке вслед за Кевином, борясь с желанием вновь наступать ему на пятки. В углу вновь играл граммофон, сломавшийся три дня назад после небольшой пьяной потасовки. Мэтт и Дэн в тот день отказывались выпускать парня из заведения, пока тот не оплатит ремонт этого или покупку нового. Через пару часов бедолага сдался и зарёкся к ним приходить. Приглядевшись к аппаратуре, Эндрю понял, что ребята всё же купили новый. Он не был уверен, хватило ли денег сломавшего, или им давно нужен повод на покупку нового. Кевин остановился на секунду, машинально подняв указательный палец левой руки, но не шевельнув остальной рукой. — Шарль Гуно*? – утверждение вышло неуверенным и походило на вопрос. – Странный выбор. — А я всё гадал, для какого рода извращенцев Мэтт ставит эту нудятину, – отозвался Эндрю. Кевин пробормотал что-то невнятное и разочарованное в сторону Миньярда, за стуком тарелок и шарканьем ног разобрать его было невозможно. Эндрю смог только выцепить общий посыл короткой речи, укладывающийся во в фразе: «Ничего ты не понимаешь». После короткого приветствия с Дэн и Мэттом Эндрю погрузился в уже привычное, томительное ожидание с нулевым результатом. Кевин слегка сглаживал углы у происходящего, принимая на себя большую часть разговоров и помогая скоротать абсолютно спокойные часы в самом начале рабочего дня заведения. Дэй даже смог развлечь его в какой-то степени, ввязавшись в спор с порядком выпившим мужиком по поводу истории. Оба они были не правы. Эндрю знал, но молчал. Он помнил, как Кевин раньше увлечённо рассказывал о деталях события и том, что 26 мая окончательно были подписаны все договора. Тогда он читал из книги, а сейчас по памяти ошибся на два дня. Он утверждал, что бумаги подписали 24. Говорить об этом он не считал нужным как минимум потому, что Кевин ошибался лишь на 2 дня, не утверждая, что всё произошло «где-то в первых числах февраля». К двум ночи народу заметно прибавилось. Дэн бегала от стола к столу какое-то время, после чего на правах хозяйки махнула на работу рукой и оставила весь труд другим работникам. Усевшись напротив Эндрю, она заговорчески склонила голову. Её коротко стриженные упругие кудряшки пали на лоб, выбившись из-под ленты. Плечо её бежевой блузы было в розоватых подтёках, кто-то из посетителей расплескал вино. — Помнишь про «странную парочку»? – она выждала секунду. – Сегодня много приезжих, намного больше обычного и необычного, – она надеялась увидеть его реакцию, но, так и не дождавшись, продолжила. – Они тоже тут, ну если конечно я не ошибаюсь. В левом углу от входа, – кивнув в сторону, поспешно добавила. – Не крутись. — Я не идиот, – среагировал он на предупреждение. – но не думаю, что на нас обращают внимание. Дэн тихо рассмеялась. — О, уж поверь, внимания тут больше всего приковано именно к вам. Особенно к Кевину. Эндрю развернулся на стуле, облокотившись локтями на барную стойку. Он старался не привлекать внимания всё это время, по крайней мере сильно, но, по словам Дэн, этого не вышло. Получилось ли провернуть задуманное в другие дни? Он ведь не всё время сидел за барной стойкой, уткнувшись в полупустой бокал виски с уже растаявшим людом. Его импровизированное расследование двинулось с мёртвой точки в пол четвертого. Или ему хотелось так думать. Кевин увлёк его в разговор на каких-то пять, ну, может, на 10 минут. Он отвлёкся. Однако жизнь решила больше не играть с ним и не доводить до паранойи. Кожа зудила, а все чувства стали острее раза в два. Издевательство. Он бесцеремонно прервал разговор в поисках кого-то или чего-то, выводящего его из зоны комфорта. И нашёл. Недалеко от третьего выхода или же входа, всё зависит от точки наблюдения, стоял человек с перекинутым и смутно знакомым мешком через плечо. Эндрю не сомневался, что именно оно виделось ему в ночных подворотнях. Человек неотрывно смотрел в его сторону, лицо было плохо видно, но ошибаться сложно. Глаза при таком свете заметно блестят, и неважно каким количеством тряпок скрыт чужой рот. «На кого ты, блять, смотришь…» Эндрю не успел поставить бокал на стойку, как человек, секунду назад спокойно стоявший и привалившийся к стене, резко побежал к ближайшей двери. Теперь сомнений быть не могло. Отчаянно, быстро и без раздумий. Со странными полупрыжками во время бега. Не успев подумать, Эндрю бросился следом.