Победителей не судят

      Мир был разбитой мозаикой. Раньше идеальной и красивой — теперь сломанной, распавшейся на мелкие кусочки, осколками лежащими на полу. Винсент сидел перед ней на коленях, иступленно, дико, в отчаянии пытаясь собрать кусочки в подобие рисунка, который они представляли ранее. Каждый раз они резали пальцы и падали в кучу. Смешивались вновь. Винсент Уильям Афтон сидел, с ногами взобравшись на стул, и тупо глядел в пол, а перед глазами стояла разноцветная куча из осколков былого счастья. В солнечном свете она выглядела фиолетовой с розовым, и от этих цветов хотелось разрыдаться и расхохотаться одновременно. Винсент молчал. Он не помнил, сколько просидел так. На запястьях до сих пор были наручники, но руки давно затекли, и теперь он их почти не чувствовал. Когда полиция арестовала Винса, они привезли его в департамент и закрыли в этой непонятной комнате — не в той, что для допросов, но здесь тоже не было окон на улицу. Было несколько стульев под крашеными в светлый персиковый стенами, большой фикус в углу и окна, смотрящие на коридор. Там ходили люди. Иногда они мельком смотрели на Винса, но отводили взгляд, как только он начинал смотреть в ответ. Конечно, они знали. Это ведь действительно новость: Фиолетового Человека поймали. Джефф Леджер посадил его здесь ждать чего-то и скрылся. Винсент не знал, чего ждал, но был уверен, что нескольких часов, что он провел здесь, одиноко сидя в этой комнате, было вполне достаточно, чтобы выполнить любую работу. Было жестоко оставлять его здесь и дальше, наедине со своими мыслями и ожиданием неизвестного. Офицеру стоило прийти раньше, чем Винсент осознает, что его действительно поймали. Его арестовали. Игра окончена. Он шесть лет скрывался от полиции и оказался найден теперь. Теперь его ждал… суд, а потом была тюрьма. Становилось страшно, очень страшно, и непонятно, чего можно было ждать дальше. И, что самое главное, было так плохо. Было смертельно, жутко, убийственно плохо, и Винсенту хотелось биться головой о стену, лишь бы перестать понимать, что он сам был виноват в том, что произошло. Его поймали только потому, что он погнался за Майком Шмидтом. Это была его ошибка. Винсент часто ошибался в своей жизни. Он выбирал не те компании, верил не тем людям, соглашался убить детей, но до этого судьба прощала ему все ошибки. У него был огромный потенциал, и его жизнь была похожа на сказку, но он совершал ошибки снова и снова. Но теперь судьба устала давать ему вторые шансы. И наконец наказала Винсента Уильяма Афтона за все ошибки, что он совершил в своей недолгой жизни. Он предстанет перед судом и попадет в тюрьму. Распахнулась дверь, и на мгновение показалось, что любящая, но строгая и справедливая, как мать, судьба Винсента Уильяма Афтона предстала перед мужчиной в человеческом обличии. Однако это был офицер Джеффри Леджер. Мужчина смерил Винса оценивающим взглядом и произнес: — К Вам адвокат. Кто? У Винсента не было адвоката. Никогда не было. Леджер отошёл в сторону, и в комнату вошёл молодой мужчина. Высокий, худой, со вьющимися светлыми русыми волосами и в великоватом в боках костюме. Ему было где-то двадцать пять, он был ровесником Винсента, но выглядел, как первокурсник. Он держал в руках какие-то папки и смотрел на Винса так, словно бы тот был… ах, да, он же был Фиолетовым Человеком. — У вас есть полчаса. Я буду рядом. Тот кивнул, и Леджер, ещё раз зыркнув на Винсента, скрылся за дверями. Повисло молчание. Винс удобнее утроился в кресле и смерил парня взглядом. Лишь тогда он нашёлся и, расправив плечи, заговорил: — Рад встрече, мистер Афтон. Энтони Флетчер. Студент третьего курса Школы права Новой Англии. Так как у Вас нет адвоката, департамент поручил мне представлять Вас в суде. Дело Фиолетового Человека было проигрышным с самого начала, но, чтобы у Винсента не было и малейшей надежды на избежание наказания, ему для проформы навязали в адвокаты студента. Студента какой-то никому не нужной юридической школы, даже не Гарварда, Боже правый, как же это было плохо. Винсент хотел нанять себе юриста уже несколько лет, но так и не удосужился сделать это. Надеялся, что ни во что не влипнет, а если влипнет, то ему поможет Ричард. Очень глупо. Теперь Винсент влип по самые уши. Дик был прекрасным юристом, работал в Вашингтоне и был выпускником хорошего университета, но здесь не помог бы даже он. А еще Винсент и не думал звонить ему с самого начала. Даже не потому, что дело было проигрышным. Просто брат последним человеком, который должен был влезть в его. История с Фиолетовым Человеком была исключительно на плечах Винса, она была о нем и только о нем, и притянуть к ней родственников было просто совестно. Вписать фамилии Афтон или Бишоп в это дело значило подписать всей семье смертный приговор, а свою семью Винс любил. Бишопы... Винсент вспомнил о родителях только сейчас. Они уже знали? Наверняка знали, они ведь вели это дело. Знали ещё тогда, когда Винса даже не арестовали. Тогда почему не предупредили? И почему до сих пор к нему не пришли? Были разочарованы? Наверное. Каково это, понимать, что сын, с которым ты играл в мяч по выходным, убил полсотни человек? Винсу жутко хотелось увидеть родителей, но в то же время от одной только мысли об этом становилось так плохо и стыдно. Искать юриста теперь было слишком поздно, да и никто бы в здравом уме не взялся защищать серийного убийцу. Значит, Винсенту оставалось играться с зеленым Тони Флетчером. Мужчина протянул адвокату раскрытую ладонь. С ней поднялась в воздух привязанная вторая. Флетчер опешил, однако сообразил, что от него требовалось, и слабо пожал руку Винсента. — И что же ты думаешь, Тони? Насколько я плох? Парень раскрыл папку на месте какой-то закладки и, пробежавшись по тексту глазами, произнес: — На данный момент Вы обвиняетесь в нападении на Майкла Шмидта ночью тринадцатого октября этого года. Однако… я надеюсь, Вы понимаете, что дело далеко не только в этом. Полиция все ещё собирает улики, но есть определённые свидетельства, исходя из которых они настроены выдвинуть обвинения в теракте девяносто второго года, убийстве четверых детей осенью восемьдесят седьмого и ещё нескольких убийствах… Адвокат передал Винсу его дело, и мужчина пробежался глазами по свидетельством и отчётам. В голове сложился пазл. Первым засвидетельствовал Фитцджеральд, как Винс и предполагал. Он привёл полицию в «безопасную комнату» и разболтал им все о своём расследовании. Шутка была в том, что его информации было много, но ничего из этого не было достаточно для того, чтобы обвинить кого-то хоть в чем-то. Фиолетовый Человек, напавший на копающихся в его деле Шмидта и Фитцджеральда, вырубил Майка в «безопасной комнате», которой до этого воспользовался убийца четверых мальчиков. Казалось бы, вот, это значило, что Фиолетовый был убийцей детей, но нет, не значило — это было догадкой, а доказательств не было. По правде говоря, даже не было точно доказано, что это правда был Фиолетовый. История зашла в тупик, потому что ей просто не хватало улик. Однако тут произошел прорыв. Неизвестный опять напал на Майка и оказался ранен! Полиция нашла его по специфической ране и — о чудо! — нападавшим оказался Винсент Уильям Афтон, работник ресторана. Тот самый мальчик, который шесть лет назад, после убийства четверых детей, получил повышение. Винсента обвинили в нападении на Майка, и теперь полиции не хватало любой мелочи, чтобы доказать, что напал на Шмидта действительно Фиолетовый Человек. Тогда история бы сложилась. Винсент глубоко вздохнул и не знал, почему улыбнулся. Он проигрывал с треском, и вытащить его не смог бы даже лучший из юристов. Одно обвинение в том, что он напал на Майка, тянуло за собой характерное для Фиолетового убийство Си Дэвиса, произошедшее во время прошлого нападения, а за ним и все грехи Фиолетового Человека. Вскоре «безопасная комната», которой воспользовался Фиолетовый, потянет за собой и убийство мальчиков, и весь клубок грехов Винсента Уильяма Афтона будет размотан. Вот, что значило снежный ком. — А ты что думаешь? — зачем-то спросил он у Флетчера. — Я виновен? — Да. Однако я не думаю, что это корректно в моей ситуации- — Тогда мы с тобой не сработаемся. Я имею право на звонок? — Тони Флетчер кивнул. — Я хочу воспользоваться этим. … Десять минут спустя Винсент Уильям Афтон стоял у телефонного аппарата в коридоре бостонского полицейского департамента. Он прислонил трубку к уху и слепо глядел в серый пластик таксофона, ковыряя пальцем кольцо набора номера. Еще мгновения назад он точно знал, кому будет звонить и что говорить, но теперь набрать номер не поднималась рука. Он не стыдился. Он сомневался. Было ли это правильно, опять приползти к этому человеку на коленях? Конечно, было. Мудак Фазбер должен был нанять ему адвоката сам. Он не должен был бросать его одного теперь. После того, как именно он, Джошуа, заварил эту кашу шесть лет назад. После того, как он согласился вывезти мебель из «безопасной комнаты» После стольких лет бок о бок он мог бы и… Ах, да. Точно. «Я не буду в этом участвовать и тебе не советую… вытаскивать тебя из этой каши я не буду». Винсент понял, почему Джошуа Блэр Фазбер до сих пор не прислал ему какого-нибудь хорошего адвоката. Он держал слово. Фазбер всегда сдерживал обещания, когда это не касалось сорока тысяч долларов. Боги, Винс же всерьез рассчитывал на дружбу и поддержку человека, который обманул его на столько денег… Каким же глупым он был. Рядом стоял, скрестив руки на груди, и ждал момента звонка Джеффри Леджер. Винсент отвел глаза и уставился в лицо малолетки Флетчера. Юриста. Адвоката. Защиту. Ребенку доверили защищать Фиолетового Человека, чтобы тот точно получил по заслугам. Все очень плохо, Винс. И ты это знаешь. Телефонная трубка холодила ухо и скользила в потных ладонях. У него был один единственный звонок. Если позвонить начальнику сейчас и начать молить его о помощи, он мог помочь. А мог и нет. Джошуа мог вообще не ответить на звонок. Винсент отнял трубку от уха и, фыркнув, бросил ее на крюк. Он позвонит кому-нибудь другому. Когда-нибудь в другой раз. В то же мгновение его запястья опять скрепили наручниками, и неизвестный мужчина в форме толкнул его в сторону камер временного содержания. Винсент спасёт себя сам, без малолетки Флетчера и осуждающей помощи самовлюбленного эгоиста Фазбера. Он же все-таки чертов Фиолетовый Человек.