Я хочу увидеть свет!

      — Энгель, я уже устала тебе объяснять, — сокрушалась Баббл двумя уроками позже. — Вселенная не схлопнется, если ты не начнёшь её опекать. Дай ей возможность изучить всё самой, самой найти свой путь... в противном случае, это будет выглядеть так, словно ты навязываешься.       Энгель ничего не сказал, лишь скептически уставился на собеседницу. Зная её едва ли не с младенческого возраста, пёрышко за прошедшие годы досконально изучил характер подруги — мягкий, любопытный, дружелюбный и взрывоопасно активный, — и потому знал, что, не дай бог их мнения будут различаться, то она начнёт отстаивать свою точку зрения с яростью воробья, защищающего гнездо от голодного ястреба. Однако она не из того типа людей, которые предпочитают окончательно «разбивать» противника в пух и прах: она обязательно остановится, извинится и даже предложит компромисс, если перестарается.       Достаточно странный характер.       Во всяком случае, не страннее, чем сама Баббл.       Это чудо чудное выглядело совершенно парадоксально — хотя бы потому, что её тело состояло из густой мыльной пены. Многочисленные пузырьки сбивались в плотные «облака» и формировали собой роскошную кудрявую шевелюру, на которой величаво восседала резиновая уточка в обнимку с зубной щёткой. Из-под чёрного сарафана выглядывал такой же кудрявый хвостик, немного похожий на овечий. В целом, это могла бы быть очень симпатичная пятнадцатилетняя девушка с некоторыми не слишком выделяющимися приблудами, однако было одно «но» — у Баббл не было лица. Совсем. Была лишь пустота. Если не считать огромных мерцающих глаз-пуговок в ореоле бирюзовой радужки, конечно. Портила ли её такая особенность? Ничуть!       Прошла половина перемены, спор подвыдохся и почти затух, но друзья заняли глухую «оборону» и продолжали вяло перекидываться невнятными аргументами.       — А в чём проблема? — спросил пёрышко, отложив в сторону учебник по химии. — Для меня объяснить некоторые вещи совершенно не трудно...       — А я говорю — не нужно с ней няньчиться!       — Вообще-то, я староста класса!       — Так я тоже!       Воцарилось недолгое молчание, прерываемое лишь звуками активной жизни вокруг — шагами, шуршанием страниц, разговорами разной степени серьёзности. Действительно, спор зашёл в тупик.       — Баббл, пойми, — изрёк парень. — Моё желание ей помочь появилось не потому, что я внезапно представил себя отцом или что-то в этом духе, вовсе нет!.. Я считаю, что новенькой действительно нужна помощь. Ты её видела? Она нервничает так, словно вот-вот расплачется!       — Я тебя понимаю. Но не забывай, что у любой медали есть две стороны.       — Типо... чего?       — Того! — саркастически ответила пузырёк, совсем не разозлившись (она просто не знает, что это такое). — Мы же не знаем, что у неё там приключилось. Может быть, ей страшно и неприятно чужое внимание. Может, она вообще социофоб! А теперь подумай, что она будет чувствовать, если к ней начнут настырно лезть под эгидой помощи?       — Безусловно, мысль хороша, — засомневался Энгель. — Но ведь не всё так просто, у меня есть на неё... скажем так, особые планы...       — Пф! В тебе, что, романтик проснулся?       — Херомантик! — криво усмехнулся пернатый и жестом показал подруге, что лучше всё рассказать тайно. На ушко.       Убедившись, что рядом отсутствуют посторонние, парень обеспокоенно зашептал:       — Баббл, тут всё гораздо глубже и страшнее... это уже не детские шалости! Тебе не кажется... странным, что нам много чего запрещают? В лес не ходить, в учительскую не ходить, туда-сюда не ходить... а ещё участились случаи пропажи... и я даже не про «декабрьский подарок от 25 числа». Я про многих... кто-то реально пропал, кто-то якобы перевёлся, уехал и так далее... бред, согласись? А ей этого не известно... и поэтому мне страшно за неё... никто не даёт гарантии, что её тоже не «кокнут». Понимаешь?       — Ох, тогда плохо дело! — разволновалась пузырёк, отчего уточка на её голове закачалась.       — Не унывай. Ты ведь знаешь, что я часто преувеличиваю, — лениво отмахнулся пёрышко. — Но здесь всё серьёзно, и уж лучше сделать всё сейчас, чтобы потом не жалеть...       — Но что ты можешь сделать? Твоё опекунство — не щит, от убийцы не спасёт, — пузырёк очень не хотела расстраивать друга, но логика говорила сама за себя.       — Во-первых, нужно помочь ей «вклиниться» в местный социум, больше я ничего не придумал... — притих Энгель. — А! И ещё защитить её от нашей «любимой» троицы, они наверняка начнут над ней издеваться. Из-за выкрутасов Оливера у Эбби до сих пор нервные срывы...       — Согласна. Пойдёшь новенькую искать?       — Да... только ты не обидишься, если я прогуляюсь один?       — Нет.       — Я пойду тогда. И ещё, — сказал парень, прежде чем отправиться в путь. — Спасибо. За то, что слушаешь меня.       — Всегда пожалуйста, — ответила девушка. — Только не наседай на неё, хорошо?       Энгель ответил молчаливым согласием, встал и начал своё маленькое путешествие. Мысли — удручающие, неприятные, сдавливающие горло словно плотно затянутый шарф, — настырно лезли в голову. Что же ему, точнее, им делать? Мир внезапно оказался таким жестоким, а они бесконечно слабы как никто на свете...       Выловить новенькую удалось буквально за следующим поворотом. Высокая девятиклассница раскладывала вещи в личном шкафчике, делая это неторопливо, почти что засыпая... правда, неожиданное «вторжение» в личное пространство оказало на неё чрезвычайно бодрящий эффект, поэтому уставший взор её прекрасных глаз цвета светло-зелёного чая встретился с немножко растерянным взглядом невольного белокурого оппонента. Где-то она уже видела это приятное личико, всё ещё сохраняющее миловидные детские черты, эти раскосые глаза, эти взъерошенные и частично собранные в короткий хвост волосы с перьями...       — Чего тебе? — спросила темноволосая, смеряя внезапного «гостя» равнодушным взглядом сверху вниз (Энгель оказался ниже почти на голову).       — Не сочти за наглость, но я бы хотел познакомиться, — замялся пернатый. — Меня вот Энгель зовут.       — Эн-гэл?       — Можно и так, — не стал спорить пёрышко, ибо не хотелось портить его маленькую победу. — Я — староста класса, в мои обязанности входит помощь новичкам в реализации здесь. К тому же, из-за моего дружелюбного характера и... э-э, вечных пинков «начальства» я уже испытал себя в роли воспитателя. Неплохо, правда?       — Воспитателя? — со слабым интересом спросила девушка. — Ты странно говоришь.       — Аргх, как тебе объяснить?.. — задумался парень. — Понимаешь ли, вроде бы девятый класс, но у многих ещё не выветрился юношеский максимализм. Отсюда и вечные ссоры с драками. А я их разнимаю. Но я про другое. Это совсем не обычная школа. Здесь слабакам не дают и головы поднять, так что если окажешься недостаточно умным, сильным или выносливым в моральном плане — тебя загнобят так, что сама в петлю полезешь. А ещё и эти таинственные исчезновения...       Придав себе уверенности и запихнув смущение куда подальше, паренёк решительно протянул ладонь вперёд, призывая к ответному рукопожатию. Весьма знаменательный момент — заключение «союза» с представительницей совершенно другого народа, другой государства, другой культуры с совершенно другой стороне земного шара...       Случится ли?       — Поэтому я хочу предложить тебе свою помощь. Не рассчитываю конечно, что мы станем «друзья-неразлей вода», но я хочу лишь тебя выручить, лишь подстраховать, чтобы «падать» было не так больно... Чувствую, что близятся такие времена, когда лучше держаться вместе. Ты... подружишься со мной, Айден?       Пауза тянулась так же, как тянется растягиваемая струна гитары — мучительно долго, пока не лопнет. Тёмноволосая собеседница не собиралась настолько поспешно заключать этот неочевидный договор.       — Прости, но нет, — с неуловимым сожалением ответила русская, закинув школьную сумку к себе на плечо. — Ты добрый, я это чувствую. Но мне... стоит попробовать одной, пока я не решу.       — Стой, а как же...       — Пока. Я. Не. Решу, — твёрдо сказала Айден, поставив точку в решении этого вопроса. — Дай мне неделю, а пока что прощай... Энгэл.