Она, а не Он

Она чувствовала себя невероятно усталой. Боль пронзала кости, мышцы, кожу. Преследовала бренное тело каждую секунду этой паршивой жизни. Но главная беда была не в физической боли. В душевной. Она раздирала её на части, ломала уже сломанное, разрушала хрупкую личность до основания. Превращала её в пыль. Простите. Его. Хочется кричать, но нельзя. Отучили. Желать человеческого обращения к себе – отбили. Он не может, не смеет такого желать. Всеобщее благо стоит намного выше собственного. Они всё убили внутри. А тело изуродовали. Она не может смотреть на себя в зеркало. Это тело отвратительно, уродливое нечто. Лицо слишком резкое, мужское. Грудь уже лет пять пересекают два ровных послеоперационных шрама. Прикасаться к ним больно. Не физически, нет. Просто она чувствует, как отобрали нечто важное, что-то что держало её. Хорошо хоть в штаны не залезли. Такого она бы не пережила, не простила. Но кто знает этих… монстров. Да, назовём их так. Монстры только и ждут, пока дашь им слабину. Они ждут этого, надеются. Чтобы ещё больше изуродовать. Они называют это правильным. Правильное тело, лицо, причуда, пол. А внутри кипит лава. Что из того, что они сделали с ней было правильным? Сначала они подпилили когти, затем вообще вырвали, заставляя заново учиться ходить и держать ложку. Выщипали перья там, где они не должны находиться у людей. Продолжали это делать, пока мягкие детские пушистые пёрышки не перестали появляться совсем. Били, отучая от птичьих повадок. Заставляли молчать, чтобы научиться сдерживать чириканье. Оставляли в холод и дождь на улице, приучая сдерживать свои инстинкты и потребности. Посадили на принудительную диету. А потом стали колоть тестостерон, официально сменив ей пол. Потому что идеальный герой не может быть женщиной. Только мужчины способны быть исполнительными и привлекательными. Вот так она превратилась в он. Таками Кайя сначала стала Таками Кейго, а затем и совсем утратила хоть какое-нибудь имя, превратившись в Ястреба. И никто не знает, чего ей это стоило. И стоит. Каждый день она смотрит на своё отражение в зеркале и ненавидит его. Острый подбородок с бородкой (регламент мужественности), угловатое лицо, впалые щёки, высокие скулы. Под широкой футболкой спрятано уродливое тело. Перекачанные мышцы, узкая талия, бледная кожа. Под домашние штаны лучше не смотреть. Несоответствие впечатляющее. Общественность будет в ужасе. Герой номер два – транс! Первые заголовки авторитетных и жёлтых изданий! Она бы рада это сделать, но кто ж это позволит. Кто позволит ему стать снова ей? Никто. Пропади всё пропадом. Ну, зато ведь исполнила детскую мечту. Стала героем, спасает людей. А то что за этим кроется никому знать не нужно. Не интересно. Спасти больше людей чем можешь? Конечно, сделано. Выведать подробности нападений на студентов? Почему бы и нет. Убить ради защиты тайны? Слушаюсь и повинуюсь, всё ради всеобщего блага. Вступить в Лигу Злодеев? Легко, госпожа Президент. - Твой ход, Птичий Мозг, не тормози. Синие глаза смотрят пристально. Словно сквозь. Такие красивые. Такие живые. - Да, прости, - ход. Ловушка, пропуск трёх следующий ходов. - Неудачник. - Не будь так строг к Красивой Птичке! – восклицает Тога. - Я привёл его сюда не для того, чтобы он тут мух ловил, - фыркнул Даби. - Конечно, ведь это прерогатива Спиннера. И вовсе я так не думаю, - отбрил Твайс. - Заткнитесь, мешаете. Очередная приставка стала жертвой причуды Шигараки. И кто бы мог подумать, что Лига Злодеев такая… уютная, что-ли. - Ну-ну, тише. Магне не была мертва, как заявляли источники. Вот она живая, сидит прямо перед глазами, расставляет напитки. И выглядит так правильно. Ей можно быть тем, кем хочется. А ей нельзя. Несправедливо. Больно. - Да что с тобой сегодня происходит! – ворчит Даби. Месячные. Они самые. Беда всех женщин. Тело сводит судорогой. Отвратительное чувство, когда ощущаешь, как выходит новая порция тёплой тёмной, почти чёрной крови. Спина затекла, поясница и низ живота разрывает болью. Тело бросает в жар, по загривку стекает пот. Голова кружится, в горле застрял ком. Тошнит. И несмотря на всё это, она благодарит Бога, что менструация у неё ещё есть. Кто знает сколько ей ещё позволено иметь женскую часть своего организма. Госпожа президент уже намекала об окончательной операции. Монстры хотят окончательно превратить её в ничто. Хотят сделать послушной куклой без смысла. Без чувств и желаний. Таким же чудовищем, как они. - Ничего, прости, - совсем тихо. - Птичка ранена? – резкое движение головой. – От тебя сегодня сильнее пахнет кровью. Точно. Чуйка Тоги феноменальна. От неё ничего не скроешь. И от этого страшно. Раскроют. Не поймут. Отберут. Отберут так нужное ей тепло. Тепло Лиги. Как хочется бросить ко всем чертям это грёбанное задание. Не возвращаться больше в Комиссию и остаться здесь. Только кто позволит злодею спасать людей? Никто. - Птичий Мозг, если тебе нужны медикаменты и бинты так бы и сказал. Хватит тупить. Иногда ей кажется, что Лига знает намного больше, чем думают другие. Потому что быть того не может, чтобы героя так легко впустили в их тусовку. Даби смотрит слишком подозрительно. Как и Шигараки в общем-то. Впрочем, какая разница. Умрёт она из-за раскрытия, получив от них тепло и ласку? Или от окончательной потери настоящей себя, ради всеобщего блага? Кому какое дело. Она слишком устала. - Не надо ничего. - Ага, конечно. Ты выглядишь так, словно сейчас в обморок грохнешься. - Всё равно не сможешь помочь. - Если бы ты не тупил и дал нам знать, то всё было бы нормально. Хватит яйца морозить, будь мужиком. «Будь мужиком». Как заточкой в рёбра. Больно, плохо, страшно – жуть как. Аж плакать хочется. Она и плачет. - Эй-эй, ты чего? Не пугай. Ястреб? – растерялся обладатель причуды огня. Да и все в комнате тоже были в растерянности. Магне и Тога смотрят обеспокоенно, подкладывают салфетки, приносят стакан воды. Мистер Компресс с Курогири достали большой лоскутный плед и аккуратно закутали в него дрожащее плачущее тело. Шигараки и Спиннер остановили видео-игру и наблюдали со стороны. Твайс в растерянности метался из одной стороны в другую. Даби присел на колени перед расстроенным Ястребом: - Да что с тобой сегодня? Сам не свой, витаешь в облаках, теперь, вот, плачешь. Комиссия опять на тебя напирает? Или кто обидел? - Я, - всхлип, - я так устала. Внутри сразу всё замерзло. - Ла? – растеряно спросила Магне. – Ты устала? Боже, дорогуша, чего ты молчала! Я же здесь, поддержу тебя. - Во дела, - протянул Компресс. - Недавно или….? А она молчит и плачет. Не знает, что говорить. Боится. - Птичий Мозг, если ты расстроился…лась, что мы тебя не примем, то ты глубоко ошибаешься. Здесь никто не наругает тебя за выход. Или тебя за это в Комиссии? – нахмурился Даби. Ей хочется истерически смеяться, рвать на себе волосы, выдёргивать перья. Лига думает, что она транс. Не так. Что она биологически парень, а внутри девушка. Новый спазм боли. Болезненный тихий стон. С приходом в её жизнь уколов тестостерона всё ухудшилось. Она знала, что её бывший личный медик ругалась с руководством из-за этого. Жуткая дисменорея, обильное кровотечение, короткий и редкий период. Она действительно страдала, но терпела. Эта боль напоминала, что она всё ещё она. Кайя смеётся и плачет: - «Будь мужиком»! Сколько раз я это слышала, а сколько повторяла? Это, блять, не шутки. Я, ебать, как устала от всего этого дерьма, - хрип. – Ты… вы думаете, что я парень биологически, да? Даби смотрит нахмурившись. А в глазах Магне вспыхивает озарение и злость: - Это Комиссия с тобой сделала? Снова смех: - Ты даже не представляешь, что они со мной сделали и сделают. Они отобрали у меня всё. - Что ты имеешь в виду? – неожиданно спросил Шигараки. Она вытерла слёзы и сопли, глотнула воды из стакана и горько ухмыльнулась: - Я родилась ей. Всегда была. Но хороший герой, по мнению Комиссии, не может быть женщиной. Женщина не может быть беспристрастна, исполнительной. Женщина не может быть хорошим героем. - Лицемеры, мизогинисты! – возмущалась Тога. – Как можно не любить Красивую Птичку? - Как можно любить такое тело? Это всё… такое уродливое, - кривилась она. – Я не могу, нет, пожалуйста. Хватит. Это сводило с ума. Ей казалось, что ещё немного и она лопнет, как воздушный шарик. Ей было так плохо. Её трясло. Боль стреляла в спину, выворачивала кишки, сводила бёдра. - Эй, может убьёте уже, - сказала она в тишине. - Что? - Ты же знаешь наш Закон Полишинеля. Хватит. Я уже больше не могу. Не могу, Даби. Я на грани, мне плохо. Я просто хочу всё закончить. Хватит, - всхлипывала она. - Даби, тащи Птицу к себе, сегодня она явно не в состоянии. Разберёмся завтра, - отдал приказ Шигараки. Магне и Тога помогли Даби взвалить на себя крылатое тело. Кайя дрожала. От жара, от холода, от плача, от страха, от жалости к себе, от боли, от всего. Даби опустил её на свою кровать. Из ванной принёс мокрое полотенце и умыл ей лицо. - Да что с тобой… Месячные, что ли? Угадал? Боже, и ты молчишь. Больно? Сейчас, подожди, достану обезболивающее. Через минуты три должно полегчать. Живот болит или поясница? Оба? Ладно, хрен с ним. Мужчина забрался на кровать к ней и обнял. Кайя уткнулась носом в его грудь, а его руки легли на ноющую поясницу. Горячие ладони приносили облегчение. Стало так хорошо. Она снова всхлипнула. - Прости, я… - Молчи и спи. Завтра поговорим, - заткнул её Даби. Кайя закрыла глаза, его тепло согрело её.