Coming Undone

      По дороге в больницу они почти не разговаривают. Скотт настаивает на том, чтобы вести машину, потому что, как бы Стайлз ни хотел этого признавать, он не в состоянии сесть за руль. Поэтому он пересаживается на пассажирское сиденье, пока они следуют за машиной скорой помощи, которая едет со скоростью, по крайней мере, на пятнадцать миль в час превышающей допустимую. Стайлз считает, что это не очень хороший знак.       Ему не хочется разговаривать с Дереком, но в то же время он не настолько зол, чтобы заставлять его искать их по лесу, поэтому посылает тому сообщение. В нём, вероятно, девятнадцать различных опечаток, но ему удаётся передать суть: его отец найден и они едут в больницу. Аналогичное сообщение он посылает Эллисон, которая спросила о местонахождении Скотта, и Лидии, потому что так велел Скотт. Он не просит уточнений, полагая, что ответ будет «потому что стая, вот почему».       Они с визгом подъезжают к больнице, оказывая несправедливое давление на шины, и Скотт находит место для парковки неподалёку. Отца уже завезли внутрь, когда они добираются до дверей неотложной помощи, поэтому того нигде не видно. Не успевает Стайлз начать терроризировать персонал скорой своими требованиями, как раздаётся голос:       — Скотт! Почему ты не в школе?       Нет ничего страшнее разъярённой матери, но когда Скотт говорит:       — Отец Стайлза здесь, его сбила машина.       Мелисса сразу же начинает беспокоиться. Она спешит проверить, как он там.       Стайлз не может даже подумать о том, чтобы сесть, и мечется туда-сюда, пока она не возвращается через минуту, чтобы сообщить им, что шерифа собираются оперировать, и что его состояние серьёзное, но не критическое, что бы это ни значило. Стайлз кивает, как будто он вообще способен понимать человеческую речь в данный момент. Мелисса говорит, что позвонит в школу и сообщит директору, где они находятся, и, если что-нибудь узнает об отце Стайлза, уведомит их об этом, как только сможет.       Скотт пытается усадить Стайлза на стул, но когда становится ясно, что это не удастся, он направляет его в тихую комнату. Скотт хорошо знает больницу, так как его мать работает в ней, и здесь есть небольшой зал для семей, где они могут подождать во время плановых операций или процедур.       В данный момент она пуста, что очень удачно. Скотт не пытается заговорить с ним или успокоить, сказав, что с его отцом всё будет хорошо. Он просто стоит на месте, а Стайлз мечется по комнате, как загнанный лев.       Проходит почти час, а Стайлз всё ещё не успокоился, когда появляется Дерек. Он даже ничего не говорит, и просто неохотно кивает Скотту, а затем встаёт в угол и складывает руки на груди. Стайлзу требуется почти целая минута, чтобы заметить его присутствие, после чего он просто смотрит на него в течение минуты, прежде чем выкрикнуть:       — Какого чёрта ты здесь делаешь?       Дерек выглядит почти растерянным.       — Ты написал мне…       — Я написал тебе, чтобы ты не пытался найти нас в лесу. Вот и всё. Конец предполагаемого сообщения. А теперь убирайся к чёрту.       — Слушай, в чём бы ни была твоя проблема…       — Ты хочешь знать, в чём моя проблема? — кричит Стайлз. Он хватает Дерека за ворот куртки и пихает его к стене. Он так зол, что ему это даже удаётся. — Это ты во всём виноват, ублюдок! Я не хотел впутывать его во всё это, но ты пошёл и рассказал ему обо всём безумном дерьме, которое происходит, и теперь он в этой чёртовой больнице! Вот в чём моя грёбаная проблема!       — Стайлз, — пытается вмешаться Скотт, стараясь оттащить его, не причиняя при этом боли, — мы даже не знаем, имеет ли это какое-то отношение к этому.       — Дело не в этом! — Стайлз тянет Дерека вперёд, а затем снова впечатывает его в стену. Отстранённая, рациональная часть его мозга удивляется, что Дерек не вцепляется ему в горло за это, а позволяет Стайлзу манипулировать собой. — Может, я и не знаю, что произошло, но я знаю своего отца, ясно? И он никогда бы не стал бродить в одиночку, если бы не решил, что происходит что-то странное. С ним были бы его помощники, или его собаки, или кто-нибудь, кто угодно. И тогда, даже если бы он всё ещё был ранен, он не лежал бы на проклятой дороге, истекая кровью, один в течение нескольких часов!       — Мне очень жаль, — тихо говорит Дерек, и только через несколько секунд до Стайлза доходит, что он действительно это сказал. — Я подумал, что тебе будет легче, если он узнает. Тебе не придётся больше ему врать.       Стайлз отпускает его, отворачивается, ругается и опускается на стул.       — Я знаю, каково это — терять семью, — говорит Дерек. — Я никогда не хотел подвергать его опасности.       Стайлз верит ему. Это заставляет его чувствовать себя куском дерьма. Он не хочет разбираться с этим, со всем этим, поэтому он просто садится в кресло и смотрит на стену. Проходит долгая минута, прежде чем Скотт спрашивает Дерека:       — Итак… что мы знаем?       Дерек садится за несколько стульев от Стайлза.       — Я следил за омегой прошлой ночью, но это был не он. Его убили какие-то охотники.       — Что, типа… он напал на них? — скептически спрашивает Скотт.       Дерек качает головой.       — Нет. Они поймали его в ловушку и разрубили пополам. Без всякой причины, кроме того, что он оборотень.       Скотт удивлённо втягивает в себя воздух, а затем выдыхает.       — Значит, это точно был не омега. Ты вообще видел шерифа Стилински?       — Нет. После того как Ардженты убили омегу, я удрал. Я не видел его поблизости, и запаха его тоже не было, хотя ветер был несильный.       Наступает долгая пауза, прежде чем Скотт спрашивает:       — А что с Питером?       Дерек отвечает медленным, размеренным голосом.       — Возможно, присутствие омеги привлекло его в этот район. Возможно, он всё ещё ищет пополнения в своей стае. Я его не видел, но это не значит, что его там нет. Если шериф Стилински наткнулся на него, когда искал того, кто напал на машину скорой помощи…       Скотт пожимает плечи и произносит:       — Тогда он хотел бы убедиться, что тот никому не расскажет. Но почему машина? У Питера вообще была машина?       — После драки в доме я выследил Питера в лесу, — говорит Дерек. — Но через некоторое время его следы исчезли. Вместо них появились следы шин. Я предполагаю, что его ждала машина.       — Почему не машина медсестры? — спрашивает Скотт. — Ведь именно так он туда и добрался.       — Возможно, это было слишком далеко. Помните, машина была припаркована не слишком далеко от дома Хейлов, иначе её нашли бы гораздо раньше. А у Питера всегда был план «Б». Он был таким, даже когда я был маленьким. Я не знаю, зачем ему вторая машина. Знаю только, что после драки Питер сел в машину примерно в полутора милях от дома.       Теперь Скотт начинает шагать.              — Какого чёрта ты не рассказал об этом раньше?       — Потому что вам не нужно было этого знать, — говорит Дерек. — Я рассказал людям, которые его искали.       — Значит… ты рассказал отцу Стайлза, — предполагает Скотт. Дерек кивает, и Скотт ругается, — значит, если шериф Стилински видел его, но, возможно, издалека — он бы развернулся и убежал. Питер не хотел преследовать его пешком, потому что тогда бы это выглядело как нападение животного, и нам бы было известно его примерное местоположение. Поэтому он сел в машину и преследовал его в том направлении. Шериф Стилински бежит обратно к дороге, вероятно, пытаясь добраться до своей машины…       Дерек кивает.       — По-моему, это наиболее вероятное объяснение.       Мелисса МакКолл просовывает голову в гостиную, прежде чем Скотт успевает сказать что-то ещё.       — Стайлз? — зовёт она, и его голова дёргается вверх. — Твой отец всё ещё в операционной, но я подумала, что должна сообщить тебе последние новости о его травмах, хорошо?       Она придвигает стул и садится напротив него, затем приглашает Скотта сесть рядом с ней, что он и делает.       — Машина сбила его примерно здесь, — говорит она, держа руку на уровне груди Скотта. — И ему очень повезло с тем, как она на него наехала. — Она немного поворачивает Скотта и кладёт руку ему на спину, чуть выше левой лопатки. — Видишь ли, высота автомобиля означает, что большинство важных органов остались в порядке, — говорит она, делая круговой жест над животом Скотта. — А угол, под которым произошёл удар, позволил сохранить позвоночник целым. Поэтому у него сломана лопатка. Некоторые рёбра тоже сломаны, а левое лёгкое пробито. — Она замечает, что Стайлз бледнеет, и добавляет: — Правое лёгкое в порядке, поэтому он и продержался так долго. Всё это сейчас пытаются восстановить. Большого количество осложнений не предполагается. Их беспокоит травма головы. Не в том месте, где его сбила машина, а в том, где он упал на землю. Был сильный отёк.       — Субдуральная гематома, — говорит Стайлз. Однажды он писал работу о черепно-мозговых травмах для второкурсника колледжа на уроке биологии.       — Эм, да, — отвечает Мелисса. — Но пока, несмотря на серьёзность травм, он держится на удивление хорошо. — Она сжимает руки Стайлза в своих и говорит: — Повезло, что вы нашли его вовремя.       Стайлз кивает и говорит:       — Спасибо. Или… или что-то в этом роде.       — Я вернусь, как только его переведут из операционной, хорошо? — говорит Мелисса и уходит, не сказав больше ни слова.       После долгой паузы Стайлз отвечает:       — Он пробыл там не так уж долго.       — Что? — спрашивает Скотт.       — Мой отец. Не похоже, что он лежал там всю ночь. — Стайлз поднимает глаза. Теперь он контролирует себя. Усилия даются ему дорогой ценой, но он сохраняет ровный голос. — Эти травмы слишком серьёзны, особенно черепно-мозговая. Если бы его сбила машина, скажем, в полночь, он был бы мёртв ещё до того, как мы приехали. Он не мог пролежать там больше часа. Когда мы приехали, он даже не замёрз. Просто кожа была прохладной. А ночью было холодно.       — Значит, это случилось рано утром, — произносит Дерек, кивая в такт.       — Что он делал там так долго? — спрашивает Скотт, нахмурившись. — Дерек, ты сказал ему, что омега был убит? Что ему не нужно искать того парня, который напал на машину скорой помощи?       Дерек кивает, затем уточняет:       — Ну, я написал ему. Мы обменялись номерами, когда я встретил его в доме Стайлза. Я сообщил ему, что волк-одиночка напал на машину скорой помощи, что, по его словам, её пассажир уже мёртв — хотя он мог просто сказать это, чтобы попытаться задержать Арджентов — и что охотники убили его. Но я не знаю, получил ли он сообщение. Он не ответил.       — Он не всегда проверяет свои сообщения, если работает, — говорит Стайлз. — Все, у кого есть официальные полицейские дела, звонят ему по рации. У него есть специальный рингтон, если это я, а всё остальное он просто игнорирует.       — Ну, его телефон сказал бы нам, смотрел он сообщение или нет, — говорит Скотт и встаёт. — Пойду посмотрю, не лежит ли он вместе с остальными его вещами. Мама мне его принесёт.       Он выбегает из комнаты. Дерек и Стайлз минуту сидят в неловком молчании.       — Послушай, мне очень жаль, — говорит Стайлз.       — Не беспокойся об этом, — отвечает Дерек.       — Нет, я вёл себя отвратительно по отношению к тебе, и в кои-то веки ты этого не заслуживал, — произносит Стайлз. — Я имею в виду, что ты вёл себя как придурок у меня дома, но ты не был бы таким козлом, если бы я не тыкал тебя носом в то, что ты ещё не альфа.       — Стайлз, — говорит Дерек, немного более решительно, — забудь об этом.       — Я имею в виду, что ты, наверное, так же, как и я, расстроен тем, что Питер до сих пор не найден, учитывая всё, что он сделал, так что я должен…       Дерек берёт его за подбородок и тянет вверх, так что Стайлз вынужден смотреть на него.       — Заткнись, Стайлз, — говорит он.       Стайлз замолкает.       Скотт возвращается через минуту.             — Телефона нет, — говорит он. Стайлз моргает, глядя на него на него. — Я знаю, странно. Все остальные вещи были на месте — даже пистолет. Только телефона нет.       — Это действительно странно, — говорит Стайлз, в основном потому, что не может придумать, что ещё сказать.       — Может, он что-то увидел и сфотографировал, — предполагает Скотт.       — В любом случае, если это произошло сегодня утром, Питер или тот, кто это сделал, всё ещё может быть в том же районе. — Дерек встаёт и говорит: — Пойду посмотрю, что можно найти.       — Дерек… — Стайлз с трудом сглатывает, когда мужчина оглядывается на него через плечо. — Будь осторожен.       Дерек кивает, а затем уходит.       Ожидание тянется бесконечно долго. Стайлз слишком устал, чтобы идти, но он выпил слишком много аддерола, чтобы сидеть и ничего не делать, поэтому через полчаса он поворачивается к Скотту и спрашивает:       — Ты взял свой рюкзак?       — Что? Да, он в машине.       — Хорошо. Иди и возьми его. — Стайлз бросает на Скотта взгляд, который заставил бы любого здравомыслящего оборотня бежать. — Ты будешь учиться.       — Я… буду что? — спрашивает Скотт.       — Ты будешь сидеть здесь и делать домашнее задание. Все домашние задания, которые ты не сделал, потому что был слишком занят тем, что был оборотнем и встречался с Эллисон. Ты будешь делать уроки. Я буду помогать тебе, но, да поможет мне Бог, ты сдашь экзамены в школе, потому что я не пойду в колледж без тебя.       — О… хорошо, — говорит Скотт. Он встаёт и выходит из комнаты. Стайлз не удосужился взять свою сумку, которая, предположительно, всё ещё лежит в кабинете химии, если только Харрис не выбросил её в окно. Но у Скотта достаточно школьной работы для них обоих. Он возвращается и со стоном садится за стол, просматривая страницы рабочих листов по истории, которые он так и не удосужился сдать. Он смотрит на Стайлза.— Серьёзно?       — Серьёзно, — подтверждает Стайлз.       Скотт разочарованно склоняет голову, но принимается за работу.       Мелисса заходит и выходит по мере завершения каждой операции, чтобы сообщить им последние новости. Стайлз стучит одним из карандашей Скотта о подлокотник своего кресла, отвечает на вопросы Скотта о Гражданской войне и записывает списки своих собственных вопросов. Что его отец делал в лесу всю ночь? Куда он шёл? Что было в его телефоне и кто его забрал? Могут ли они найти телефон, даже если он выключен? Сможет ли он угадать имя пользователя и пароль отца? (Стайлз уверен, что паролем будет имя его матери или какая-то его вариация, а вот насчёт имени пользователя он не совсем уверен).       Около полудня санитар приносит им сэндвичи. К этому времени Скотт перешёл к алгебре, и Стайлз активно занимается с ним, потому что математика никогда не была одним из лучших предметов Скотта, даже до того, как он стал оборотнем. Скотт съедает свой бутерброд, а затем съедает и бутерброд Стайлза, когда тот говорит, что выпил слишком много аддерола, чтобы быть голодным.       Эллисон и Лидия приходят в два тридцать, то есть прямо из школы. Они бросают взгляд на удручённое выражение лица Скотта и стопки бумаг и тихо садятся за свои домашние задания. Эллисон принесла Стайлзу работу на целый день, но он откладывает её в сторону, чтобы отчитать Скотта. Его собственные оценки могут пострадать, а сосредоточиться на Скотте проще, чем на «По ком звонит колокол». К тому же, чтобы заставить Скотта выполнять школьные задания, пока Эллисон находится поблизости, требуется вдвое больше усилий.       Наконец, спустя почти восемь часов после их приезда в больницу, Мелисса приходит и сообщает, что отец переведён из операционной и находится в тяжёлом, но стабильном состоянии.       Стайлз вскакивает на ноги.       — Могу я его увидеть?       — Его готовят к операции в отделении интенсивной терапии, — говорит Мелисса. — Это займёт ещё полчаса или около того. — Она смотрит на стопку школьных заданий Скотта. Её губы подёргиваются, но она тактично молчит. — Я зайду за тобой, как только ты сможешь идти.       — Нам пора, — произносит Эллисон, закрывая учебник по химии. — В реанимацию нас всё равно не пустят, это только для родственников.       — Нет, — говорит Стайлз, даже не успев подумать об этом. Он смотрит на Мелиссу и спрашивает: — Они могут остаться? Можно?       — Я поговорю с медсёстрами наверху, — предлагает Мелисса. Она сжимает его плечо и выходит из комнаты.       — Готово! — Скотт с размаху кладёт карандаш.       — Отлично, — говорит Стайлз. — Теперь тебе осталось написать только десятистраничный реферат по книге «Под колесом».       — Я не читал, — признаётся Скотт.       Стайлз фыркает.       — Никто из нас не читал, — говорит он. — Скачай «Spark Notes». «Чоп-чоп».       — Я читала, — говорит Лидия.       — Конечно, читала, ты, наверное, прочла её, когда тебе было семь лет.       Она фыркнула.       — Девять.       Элисон смеётся.       — Надеюсь, ты ничего не поняла.       — Что я могу сказать? — Лидия изящно пожимает плечами. — Я мудра не по годам.       Эллисон и Лидия начинают обсуждать достоинства различных книг, которые они прочитали. Лидия больше любит классику, а Эллисон — нравится, ну, более низкопробная литература, и она не стыдится этого. Затем разговор заходит о «Сумерках» и о том, чем оборотни в них отличаются от настоящих оборотней, и тогда Скотт зарывается лицом в подушку и пытается задушить себя, потому что ему просто необходимо было употребить слова «настоящие оборотни».       Наконец, спустя, казалось бы, целую геологическую эпоху Мелисса возвращается, чтобы отвести их в комнату шерифа Стилински. Они собирают свои вещи и следуют за ней по коридору, заворачивают за угол, идут по другому коридору и, наконец, поднимаются на один этаж на лифте. Женщина за столом в отделении интенсивной терапии регистрирует их, и палата Стилински оказывается второй дверью справа.       Остальные слегка отступают, когда Стайлз входит внутрь. Его отец выглядит бледным, меньше, чем обычно, лежащим на больничной койки. На его лице провода, трубки и неполная маска, фиксирующая интубацию трахеи. У Стайлза перехватывает дыхание при виде этого зрелища, но он всё равно проходит в палату. Здесь есть ещё одна кровать, но она пуста, и небольшое окно, выходящее на парковку.       Стайлз подходит к кровати отца и протягивает руку, кладя пальцы на его запястье, чтобы услышать успокаивающее биение пульса, и следит за ним на мониторе. Затем он садится на стул рядом с кроватью и жестом приглашает остальных войти. Они входят медленно, осторожно. В комнате царит тишина. Кажется, что она каким-то образом поглощает звуки.       Стайлзу требуется много времени, но когда он снова начинает говорить, его голос остаётся ровным.       — Когда он проснётся?       — Мы не знаем, Стайлз, — говорит Мелисса. — Сейчас он всё ещё находится под общим наркозом. Действие наркоза закончится только вечером. После этого всё будет зависеть от тяжести травмы головы, и мы не узнаем этого, пока он не очнётся.       «Или он вообще этого не сделает», — думает Стайлз, но не решается произнести это вслух. Он просто кивает и благодарит её.       Молчание длится достаточно долго, чтобы стать неловким. Стайлзу становится ясно, что нужно как-то дать понять, что разговор можно продолжить, и он говорит:       — Почему на уроках английского нам никогда не читают ничего хорошего, например, Толкина?       — Мы читали «Хоббита» в седьмом классе, — говорит Эллисон, и это подталкивает их к разговору о прочитанных книгах, которые могли бы стать хорошими лекциями на уроках английского языка. Стайлз позволяет им продолжать разговор, а сам погружается в тишину, наблюдая за тем, как вздымается и опускается грудь отца с каждым размеренным вздохом. В какой-то момент Дерек возвращается; Скотт интересуется, как он попал в отделении интенсивной терапии, но Стайлзу это безразлично. Он уже догадался, что Дерек сумеет попасть в реанимацию. Это часть того, что делает его Дереком. Он мало говорит, но они понимают, что ему ничего не удалось найти: ни следов, ни телефона, ни Питера.       Разговор то затихает, то возобновляется, пока они играют на своих телефонах, переписываются или, в случае Дерека, смотрят сердитым взглядом перед собой, не обращая внимания ни на что. Около шести желудок Скотта начинает урчать. Он подходит и толкает Стайлза в плечо.       — Давай, чувак, пойдём перекусим.       Стайлз качает головой и говорит:       — Я не очень-то голоден.       — Ты весь день ничего не ел, — напоминает ему Скотт.       Стайлз снова качает головой.       — Как насчёт этого, — говорит Эллисон, стараясь придать своему голосу бодрость. — Мы сходим в кафетерий и принесём тебе что-нибудь на ужин, и тебе не придётся уходить.       Через минуту Стайлз заставляет себя посмотреть на неё и выдавить слабую улыбку.       — Хорошо, да, — произносит он. — Звучит неплохо.       Они втроём встают и уходят, пока Лидия ворчит, что в больнице, наверное, нет ничего органического, а Эллисон говорит ей, что один гамбургер не испортит её фигуру.       — Ты этого не знаешь, — говорит Лидия, и тут дверь в отделение интенсивной терапии закрывается за ними, и Стайлз больше их не слышит. Он рад, что остался один, и наконец-то может выпустить воздух, который, как ему кажется, он сдерживал весь день. Он не может позволить себе сломаться на глазах у остальных, когда они уже считают его таким хрупким.       Теперь он наконец-то может дать волю чувствам, и у него болит грудь, это настоящая физическая боль от того, что он весь день держал себя в руках. Он сжимает кулаки, вцепившись в простыни больничной койки отца, и издаёт сдавленный стон. Комок в горле окончательно растворяется в потоке нечеловеческих рыданий, и он отчаянно рад, что рядом никого нет, чтобы наблюдать за этим.       По крайней мере, так он думает до тех пор, пока сзади его не обхватывают руки, и он понимает, что совсем забыл о Дереке. Дерек, который вот уже два часа сидит, притаившись в углу, не произнося ни слова. Он практически слился с тенью. Но он здесь, и теперь сидит позади Стайлза, обнимая его одной рукой за талию, а другой — за грудь, прижимаясь к спине. Стайлз не знает, что делать с тем фактом, что Дерек Хейл действительно обнимает его, но потом вспоминает, как Дерек сказал, что знает, каково это — терять семью, и ему вдруг становится всё равно, что он не один. Потому что если Дерек что-то и понимает, то только это.       И Дерек ничего не говорит, не пытается сказать, что всё будет хорошо, не пытается подбодрить его, предложить салфетку или что-то ещё. Он просто обнимает его, упираясь подбородком в плечо Стайлза, так что он чувствует дыхание Дерека у своего уха.       Они сидят так несколько долгих минут. Затем, так же внезапно, Дерек отстраняется и возвращается на своё прежнее место. Стайлз не знает почему, но потом вспоминает о супер слухе оборотня. Он поспешно сморкается и вытирает глаза уголком рукава, и к тому времени, как он это сделал, он уже слышит шаги остальных.       Скотт кладёт на прикроватную тумбочку для Стайлза завёрнутый в фольгу бургер и маленькую порцию картошки фри. С несколько неловкой улыбкой он говорит:       — Я думаю, что если что-то и разбудит его, то это точно будет запах жареной картошки фри.       Стайлз пытается рассмеяться. Но у него не получается, никто не обращает на это внимания. Остальные садятся за стол и едят. У Лидии салат с курицей-гриль и бутылка воды. У Эллисон и Скотта — чизбургеры, и Стайлз предполагает, что именно они принесли его для него. Это подтверждается через мгновение, когда Скотт встаёт, разворачивает для него бургер и говорит:       — Давай, я знаю, что ты голоден.       — На самом деле нет, — произносит Стайлз.       — Всё равно тебе надо поесть, — отвечает Скотт.       — Может быть, позже, — говорит Стайлз.       Дерек встаёт. Он подходит и берёт чизбургер. Затем он держит его перед лицом Стайлза и произносит:       — Съешь чизбургер, или я запихну его тебе в глотку.       Стайлз моргает, глядя на него. Затем он выхватывает предложенный бургер из рук Дерека, откусывая огромный кусок и с набитым ртом говорит:       — Какой же ты мудак.       Как только желудок Стайлза просыпается, он понимает, что голоден, и на самом деле не может вспомнить, когда в последний раз ел. Пока он поглощает свой чизбургер и картофель фри, Скотт приносит ему ещё два. Покончив с едой, девушки отправляются домой. Стайлз пристаёт к Скотту с вопросами по конспекту и придумывает тезисы для своей работы.       Мелисса приходит около восьми и говорит, что её смена закончилась.       — Пойдёмте, ребята, я отвезу вас домой.       Стайлз бросает на неё взгляд «ты, наверное, шутишь» и говорит:       — Я просто останусь здесь на ночь.       — Стайлз, — терпеливо говорит Мелисса, — тебе нужно немного отдохнуть.       — Обязательно. Я отдохну, обещаю. Просто… по крайней мере, на эту ночь останусь здесь. Но, Скотт, тебе лучше пойти домой. Поработай над своей статьёй.       — Ты уверен? — Скотт морщит лоб. — Я не хочу, чтобы ты, знаешь, оставался один, — неловко добавляет он, бросая косой взгляд на мать, надеясь, что она не обращает внимания на их разговор.       — Я не один, со мной всё ещё Высокий, Темноволосый и Брутальный, — говорит Стайлз, бросая взгляд на Дерека. Скотт хмурится ещё сильнее, и Стайлз смотрит на него умоляющим взглядом, надеясь, что тот поймёт, почему ему сейчас нужен именно Дерек, а не кто-то другой. Потому что Дерек не будет пытаться сказать ему, что всё будет хорошо; Дерек не будет потворствовать ему или лгать.       — Ну, если ты уверен, — наконец говорит Скотт.       — Да. Я ожидаю увидеть набросок завтра. Пришли мне его по электронной почте.       — Хорошо, мам, — говорит Скотт.       Мелисса недоверчиво фыркает.       — Если бы я так же успешно заставляла тебя делать уроки, как Стайлз, — говорит она, а затем выводит его из палаты.       На долгое время все вокруг стихает. Стайлз смотрит на часы, на мониторы, на стену. Наконец, он поворачивается к Дереку и спрашивает:       — Ну что, у тебя есть работа?       Это застаёт Дерека врасплох. Он моргает и отвечает:       — Что?       — Работа. Ну, знаешь. Например, носить маленькую бумажную шляпу и подавать картошку фри, упаковывать продукты, писать любовные романы, что-то в этом роде. Потому что я не знаю большинства людей, у которых было бы столько свободного времени, как у тебя. Вообще-то, я не знаю ни одного человека, у которого было бы столько свободного времени.       Дерек снова моргает. На мгновение Стайлзу кажется, что он не ответит. Но затем:       — Нет. У меня нет работы.       Стайлз просто смотрит на него, явно ожидая дальнейших объяснений. Дерек ёрзает на своём месте и говорит:       — Если ты не понял по размеру дома, у моей семьи было много денег. А ещё у них была страховка. Деньги были поделены между мной и Лорой. Они были вложены в траст, который оплачивал наше образование, а потом мы получили то, что от него осталось.       — Должно быть, много, — говорит Стайлз. — Я видел машину, на которой ты ездишь. — Он постукивает пальцами по подлокотнику кресла. — Значит, на самом деле ты не живёшь в доме Хейлов, верно?       — Нет. У меня есть квартира. — Дерек замечает скептический взгляд Стайлза. — Почему в это так трудно поверить?       — Ну-ка, дай-ка подумать, ведь каждый раз, когда мы появляемся в доме, ты случайно оказываешься там? — предположил Стайлз. — Значит, либо ты там живёшь, либо преследуешь нас, либо умеешь телепортироваться. И, кстати, я бы принял любой из этих вариантов как приемлемый.       Дерек бросает на него взгляд, затем вздыхает.       — У меня есть камера, установленная на повороте с главной дороги. Как только сворачиваешь, больше некуда ехать, кроме как к дому, поэтому, мой телефон оповещает меня о движении, чтобы я успел вернуться в дом до того, как кто-то доберётся до него.       — Боже, вы, оборотни, и ваши технологии, — ворчит Стайлз. — Скрытые камеры. Макбуки. Вай-фай. Полностью лишаете всё таинственности, как я и говорил Питеру.       — Жаль, что мы не смогли соответствовать твоим стереотипам восемнадцатого века, — отвечает ему Дерек.       Стайлз надувает губы.       — Ты не милый, — говорит ему Дерек. — В любом случае, теперь никто не будет жить в этом доме, поскольку Ардженты, по сути, превратили его в свою штаб-квартиру.       — Они сделали что? — спрашивает Стайлз, срываясь немного резче, чем ему хотелось бы. Когда Дерек только моргает, он говорит: — Извини, я просто… чувак. Это низко. Почему бы им просто не сделать тебе надрез на коже и не полить его лимонным соком? — добавляет он, изо всех сил изображая Билли Кристалла, что получается не очень хорошо. Как и следовало ожидать, но Дерек всё равно не замечает отсылки. — Почему бы тебе не сказать им, чтобы они убирались к чёрту с твоей территории?       Дерек пожимает плечами.       — Чтобы сказать им это, мне придётся приблизиться к ним. А у меня нет никакого желания это делать.       — Справедливо. Совершенно справедливо. — Стайлз подтягивает колени к груди и сидит так с минуту. Через некоторое время он говорит: — Слушай… если кто-то ранен, и ты превращаешь его в оборотня, заживают ли уже имеющиеся у него раны?       Дерек бросает на него острый, пронзительный взгляд. Затем он медленно кивает.       — Да. Но Питер не врал, когда говорил, что укус может убить. Тело должно быть способно выдержать его. Тот, кто уже ранен, подвержен более высокому риску. — Он встречается со взглядом Стайлза и говорит: — В Калифорнии есть и другие альфы. Я знаю нескольких из них. Могу позвонить им, если хочешь, и узнать, готовы ли они сделать это. Но я советую тебе тщательно всё обдумать.       Стайлз почти целую минуту наблюдал за тем, как поднимается и опускается грудь его отца. Затем он качает головой.       — Нет. Он… он очень крепкий. Я думаю, с ним всё будет в порядке. Я не для того заставлял его годами следить за уровнем холестерина, чтобы он умер подобным образом, — добавляет он. Затем зевает, что его немного удивляет.       Дерек бросает на него ещё один взгляд.       —Ты спал прошлой ночью?       — Что? — спрашивает Стайлз.       — Прошлой ночью. Я знаю, что никто из стаи не оставался с тобой. Ты спал?       — Не совсем, — признаётся Стайлз.       — Тогда спи сейчас, — говорит Дерек.       Стайлз долго смотрит на Дерека, затем отрывисто отдаёт честь и говорит:       — Сэр, так точно, сэр!..       Дерек закатывает глаза, но, видимо, считает, что упрямое послушание лучше, чем его отсутствие, поэтому не протестует. Стайлз наклоняется вперёд, кладёт руки на кровать отца и опускает голову. Через несколько минут он засыпает.       Он то и дело просыпается в течение ночи, периодически меняя положение, поскольку спать в кресле не очень удобно. Врачи и медсёстры приходят и уходят довольно часто, и в целом он всё ещё плохо спит (и, честно говоря, он не уверен, что действие Аддерола ещё не закончилось). Но в конце концов он проваливается в глубокий сон.       Он приходит в себя в некоторой растерянности, не понимая, что его разбудило, и не совсем помня, где он находится. Кто-то гладит его по спине, медленно, успокаивающе, и сначала Стайлз думает, что это его отец, но потом к нему начинает возвращаться память, и он понимает, что это не так. Затем он слышит голос Дерека, который звучит ближе, прямо над его ухом. Он не понимает, с кем говорит Дерек. Может быть, он просто разговаривает сам с собой. Он настолько одинок, что Стайлз не удивился бы, узнав, что это так.       — Знаешь, это иронично… — говорит Дерек, ни к кому не обращаясь. — Когда-то я вот так же сидел в больнице с Питером. После пожара. Мы с Лорой дежурили по очереди. — Его рука не прекращает успокаивающего движения, и теперь Стайлз верит, что Дерек говорил правду о том, что волки — тактильные существа. Дерек может делать это только ради собственной выгоды, поскольку Стайлз «спит»; он также уверен, что если бы Дерек знал, что он не спит, он бы прекратил. Обнимать его, когда у него истерика, — это одно. Это же совсем другое, более интимное. Это семья, это стая.       — …Он был единственной семьёй, которая у нас тогда осталась. Я и представить себе не мог, во что он превратится… но я не могу по-настоящему ненавидеть его за это. Наверное, должен, но не могу. Мне просто хочется всё исправить. Хотелось бы вернуть всё назад.       Дерек долго молчит. Стайлз снова почти засыпает.       — Ваш сын, знаете… — говорит Дерек, и Стайлз предполагает, что он обращается к его отцу, который лежит бессознания, а не к заглянувшей медсестре. — Он крепкий сукин сын. Он бы отрицал, если бы кто-то сказал это ему в лицо, но… думаю, в какой-то степени он напоминает мне меня самого. Может быть, поэтому мы постоянно сталкиваемся. Потому что похожи. Но мне это в нём нравится. Потому что даже когда он боялся меня, я никогда его не пугал. Он никогда не принимал мои слова всерьёз. Поэтому даже когда я готов убить его… я всё равно рад, что он рядом.       — …После того как узнал, что Лору убили, я уже не думал, что у меня снова будет стая. Быть омегой опасно, но… Я не хотел новую стаю. Никто не мог заменить мне семью, и я не хотел, чтобы кто-то пытался. Но это нормально. Я бы не подумал, что так будет, но это нормально. И приятно, что есть кто-то, кого я могу считать равным себе. —Дерек издаёт тихий смешок, который Стайлз скорее чувствует, чем видит. — Держу пари, он был бы удивлён, услышав, что… что не Скотта, не Питера, а Стайлза Стилински я считаю равным себе. И это тоже нормально.       Дерек больше ничего не говорит. Через некоторое время движение его руки Дерека на спине, твёрдое и успокаивающее, убаюкивает Стайлза и он снова засыпает.