Весть зимней пурги

В воздухе витал зной, надоедливо заползающий под шерсть и заставляющий спину покрываться потом. На небе – ни тучки, в воздухе – застой абсолютный, ни намёка даже на самый ничтожный ветерок, а на пахоте по такой погоде «люди» работают. Они полностью обнажились, однако были они покрыты мехом. Короткая шерсть их выглядела насквозь промокшей, она прилипла к телу как вторая кожа. Таких существ, облачённых в собственные меха людьми и с натяжкой назвать нельзя. Заострённые кошачьи уши выглядывали из-под шерсти, изящный хвост от недовольства выписывал миражи в воздухе, а морду обрамлял недовольный оскал. Эти существа звали себя не иначе как Лигнпардты. Эта семья Лигнпардтов жила в собственном одале, который довольно удобно располагался между лесом и полем. Атли – глава семейства, работал в этом самом поле вместе со своей женой, Аделой. Они работали даже по такой отвратительно неподходящей для пахоты жаре, ведь земледелием Атлиссоны обеспечивали себя, ведь не были знатными по происхождению, отнюдь. Обыкновенная для тех мест и времён семья Фралов. Зато жили на такой территории, что дальние соседи только зубы и скалили. В расположившемся в минутах двадцати от дома ходьбы лесу плескалась быстрая речушка, обрамляя почти весь лес по кругу, а оттого протекавшая рядом с пахотным полем, что было очень на руку Атлиссонам. Кроме того, рыба там плескалась в изобилии, а рыболовство было неплохим подспорьем, да и ещё одним источником пищи. К тому же, не только в рыболовстве и воде заключалась ценность леса – там было огромное множество диких зверей, и Атлиссоны никогда не брезговали поохотиться, а потом съесть или продать добычу. Оставим пока работящих Атли и Аделу дальше обливаться потом и сетовать на плохой урожай ячменя предыдущей осенью, а сами заглянем в лес. Бодрым шагом направилась туда Авила с удочкой наперевес, насвистывая незатейливую песенку. Её хвост слегка покачивался в такт мелодии, а облачённые в обувь из мягкой кожи лапы будто порхали над каменистыми склонами, оврагами и острыми выступами. Гористая местность приглядывалась даже здесь, в лесу. Авила диву давалась, как в таком месте что-то столь обильно растёт. Ответом на этот вопрос она всегда считала протекающую здесь реку, но разве может вырасти такой чудесный лес лишь из-за одной реки? Стройные ели, покачивающие по ветру аккуратными макушками, поросшие старым лишайником берёзы, пробивающаяся сквозь подзолистую землю и осыпавшиеся иголки трава и изредка грибы; Белки, задорно скачущие по могучим ветвям и зайцы, стремглав несущиеся от хищных волков в чащобу леса. Но не зайцы, а белое пятно сейчас с завидной скоростью мелькало по лесу тут и там, неумолимо приближаясь к реке. Авила всем своим видом выдавала, что спешит неимоверно – она сосредоточенно сжала губы, лишь изредка приоткрывая их и шумно вдыхая воздух, напряжённо подрагивала вытянутыми ушами с белоснежными кисточками наверху и угрожающе покачивала хвостом. Она остановилась у ели, положив лапу ей на ствол. Лесную тишь прорезало недовольное фырканье запыхавшейся кошки. Лапа на стволе от недовольства сжалась в кулак, неосторожно сдирая лишайник и оставляя в напоминание о себе неглубокие засечки на дереве. Авила всё с тем же недовольным видом, но уже успокоившись подошла к реке. Сев на камень и подложив под себя подол сарафана, она чуть повернула голову и глазами вперилась в бурую кошачью фигуру. Кот, поправив грубо сшитую рубашку, больше напоминавшую мешок, поднял с земли намокший от речных брызг кафтан и передал его Авиле. Та аккуратно свернула его, слегка покачивая головой на подобную неаккуратность, и положила позади себя. Теперь кот с ироничной, но беззлобной улыбкой посмотрел на неё в ответ. – Снова ты поздно, сестрица. Авила едва удержалась от мысли закатить глаза куда-то к небу, а сама взяла в руки удочку и размотала леску. Теперь из реки выглядывали два поплавка. – Сам-то небось весь день тут сидишь, Генри. – И по-твоему делать мне нечего, кроме как тебя ждать? Авила ухмыльнулась, слегка ведя хвостом из стороны в сторону и поднимая давно осевшую каменную пыль. – Вполне. Генри был в шаге от того, чтобы разразиться бранью, однако сделал глубокий вдох и отвернулся. Поплавок на реке заходил в разные стороны и неистово задёргался, на что Авила среагировала и быстро вскочив дёрнула удочку на себя. Из воды выпрыгнул лосось, зацепившийся губой за крючок. У кошки вырвался радостный крик, и она схватила леску, рывком подтянув рыбу к себе. Спустя всего лишь четверть часа на земле энергично били хвостами восемь рыб.

* * *

Разведя огонь, Авила опустила в котёл с водой куски разделанной и очищенной рыбы. Закатав рукава рубашки и поправив лямки сарафана, она отточенными движениями нарезала заправку к супу и скинула в тот же котёл. Довольно хлопнув в ладоши, она выбежала на улицу звать всех. Пар поднимался от супа, успевшего к приходу едоков закипеть. Атли сидел во главе стола, задумчиво накручивая на палец пшеничного цвета бороду. По правую руку от него сидел Генри, по левую – Адела. Сёстры Авилы сидели рядом с матерью, а сама Авила шутливо толкала Генриха плечом, на что тот сквозь смех пытался сказать что-то в ответ. Атли грозно посмотрел на Авилу, всем своим видом призывая к тишине и порядку, но Авила в ответ лишь зло взмахнула хвостом под столом и раздражённо цыкнула. Её отец разве что раздражал, но ничуть не пугал – она знает, что её, ценную партию, к тому же красивую и волевую девушку, не обидят: в интересах семьи выдать её замуж, а до этого сохранить в первозданном состоянии. Поэтому она, не слушая отца, преспокойно черпала ложкой суп и пила, обнажая острые клыки. – Авила! Лишь услышав своё имя, кошка хоть немного заинтересовалась, а потому слегка повернула голову в сторону отца. – Авила, слушай же меня хоть раз! – Послышался гортанный усталый вздох. – Сколько я уже говорю, а ты обратила на меня своё внимание лишь сейчас. Так слушай же! Через месяц у тебя состоится свадьба. Авила положила ложку с нарочито громким стуком, а сама окончательно повернулась к отцу и недоверчиво подняла брови наверх, всем видом призывая того объясниться. – Всё уже подготовлено и решено. Приданное собрано. Скоро жених приедет сюда на знакомство с нами, а потом уедешь ты, на знакомство с его родителями. Сёстры из угла пропищали – Статный хоть? Богатый? Атли, видя заинтересованность дочерей, но не Авилы, ухватился за эту единственную возможность зарекомендовать жениха в её глазах. – Богат, не стар, но и не молод – тридцать три как есть – неглуп, уже выслужил себе место в хирде. Авила, мы с Генри старались как могли, подбирая тебе партию. Не перечь нам хоть тут, выйди замуж и живи себе припеваючи! На кромке стола появились свежие царапины, причём довольно глубокие, в отличии от засечек на лишайнике в лесу. – Генри, и ты туда же? В голосе Авилы сквозило такое концентрированное разочарование, что сёстры даже устыдились своей заинтересованностью неизвестным женихом, однако Генрих и ухом не повёл. А Авила действительно была зла. Зла на эту систему, зла на отца, который не счёл нужным посоветоваться с ней, зла на Генри, которого считала своим единственным другом в этом месте, но который в итоге всё равно что предал её. Но всю эту злость она подавила в себе, рассмеявшись вслух. – Тогда ясно всё. Можете за меня подобрать мне даже духа-компаньона, если вам так угодно. Авила с невозмутимым видом докончила с супом и поднялась по массивной деревянной лестнице в свою комнату, не слыша и не желая слышать что кричать ей в догонку. Она не стала рыдать, нет, она отличалась от обыкновенных жён по расчёту. Она была уверена в своей победе, и лишь с саркастичной улыбкой на устах ждала знакомства с женихом в скором времени. Эта ситуация казалась Авиле весьма забавной, и она получит из неё максимум злости отца. А в придачу к этому получит и долгожданную, прежде неведанную свободу. Подойдя к окну, Авила приоткрыла ставни и подставила морду свежему воздуху. Ветер слегка трепал шерсть на щеках, а кошка мурчала от наслаждения. За окном раскатисто каркал белый ворон.