Привязанный к твоим лодыжкам

Странный звук и колебания в Силе привлекли внимание Квай-Гона. Он сбился с шага, нахмурившись, оглядывая пустой коридор. В этот час около тренировочных залов не было ни души. Падаваны давно закончили тренировки, а рыцари либо были на миссиях, либо отдыхали в залах медитаций. Нетерпеливая дрожь в Силе повторилась, пробегаясь мурашками по спине. Квай-Гон передёрнул плечами и беззвучно толкнул дверь в раздевалку. Первое, что он заметил, — это сапог с правой ноги. Стандартная часть униформы любого рыцаря-джедая казалась смутно знакомой. Квай-Гон подошёл ближе, поднимая брошенный сапог, с опаской рассматривая его, будто тот мог обернуться вомп-крысой и броситься в атаку. Хозяином сапога определённо был мужчина, судя по ширине стопы, но вот длина этой стопы и обхват в голени были как будто игрушечными, особенно по сравнению с огромной обувью самого Квай-Гона. Потëртая от долгой носки коричневая кожа сморщилась в местах частых сгибов, подошва на пятках и носках вытоптана, будто хозяин сапога очень любил прыгать и приземляться. Но при этом о сапоге явно заботились. Его чистили до блеска, кое-где штопали и явно поменяли каблук. Квай-Гон настолько увлёкся своей находкой, что сдавленный стон застал его врасплох. Почти подпрыгнув от неожиданности, он вскинул голову, прислушиваясь. Спустя пару ударов сердца стон повторился, а вместе с ним Квай-Гон начал различать и тяжёлое дыхание. Подозрительно ритмичное дыхание, перерастающее в глухой скулёж. Уже зная, что происходит за стеной, но игнорируя голос разума, Квай-Гон заглянул за угол. Просто потому что такой крохотный размер ноги был лишь у одного знакомого ему мужчины. Его взгляд сразу же напоролся на голень, покрытую рыжим пушком, уязвимо покачивающуюся в воздухе. На контрасте с ней вторая нога была обута в рыжий сапог, в который до сих пор были заправлены штаны песочного цвета. Пятка этого сапога крепко прижималась к чьей-то пояснице, ритмично двигаясь вместе с чужими бёдрами, толкающимися между раздвинутых ног. Чьи-то грубые пальцы сжимали нежную кожу бедра, отводя обнажённую ногу в сторону, чтобы протиснуться глубже, заставляя крохотные пальчики на маленькой стопе отчаянно сжиматься с каждым влажным хлюпом. — А-ах! — снова раздался низкий стон, моментально переключивший внимание Квай-Гона вверх. Зажмурившись, Оби-Ван выгнулся куда-то назад в руках своего безымянного любовника, поддерживающего его за спину. В сумерках его губы влажно блестели слюной, в которой была изгваздана даже взъерошенная борода. Шея с бегающим туда-сюда кадыком, изгибалась и дрожала, издавая стоны разной степени эротичности. А всё тело непрерывно двигалось в унисон с толчками любовника, послушно принимая в себя его страсть. Квай-Гон сам не заметил, как пальцы стиснули найденный сапог. Завороженный зрелищем, разрываемый праведным гневом, возмущением и какой-то детской завистью, он не помнил, сколько простоял так, наблюдая, как какой-то джедай трахает его бывшего падавана. Только когда Оби-Ван открыл внезапно трезвые глаза, почти без мути страсти, горящие в сумерках синим пламенем, Квай-Гон почувствовал свои ноги. Но воспользоваться ими не смог, потому что теперь взгляд Оби-Вана пригвоздил его к месту. Он не моргал, смотрел тяжело и твёрдо, впиваясь в самое нутро, отпечатываясь в мозгу на ближайшие бессонные месяцы. Кажется, Квай-Гон успел рассмотреть всё: и расширенный зрачок, и рыжие ресницы и морщинки в уголках глаз, и синяки, залегшие под ними. А потом, Оби-Ван внезапно вздрогнул и зажмурился, с утробным стоном цепляясь за широкие плечи своего любовника. Кончая. Когда он смог разлепить мокрые от пота и слез ресницы, Квай-Гона уже давно не было.

***

До своих комнат Квай-Гон буквально долетел, не помня дороги. Ворвавшись внутрь, он плотно запер за собою дверь, чувствуя, как сердце колотится в глотке, а член болезненно натягивает штаны. В руке всё ещё был проклятый сапог Оби-Вана, напоминая о том, как его близнец прижимался к чужой спине, а затем качался на вздернутой в воздух ноге. Квай-Гон тряхнул головой, отбросил сапог, будто ядовитое животное, куда-то в угол, метнулся к кухне, но дрожащие пальцы не хотели успокаиваться, и не позволяли налить чаю. Тогда он упал на циновку, стараясь усмирить своё сердце и тело, но взгляд то и дело притягивал сапог, а в голову возвращались недавние воспоминания. Когда в ушах раздался грудной стон, Квай-Гон признал поражение. С трудом, он поднялся на ноги и всё-таки забрал сапог с собой в спальню. Там он медленно разделся, разрываясь между страстью и стыдом, пока его широкая ладонь не сомкнулась на возбуждённом члене. — М-м-мгх, — выдохнул он сквозь зубы, падая на кровать, переворачиваясь на спину, сжимая одной рукой свои яйца, а другой стискивая сапог. Перед глазами вспышками закрутилась карусель воспоминаний. Ритмичные движения Оби-Вана, его ноги, болтающиеся по обе стороны от неизвестного джедая, его руки, крепко цепляющиеся за чужие плечи, его взъерошенные волосы и заляпанная слюной и семенем борода… Член пульсировал, щедро выпустив смазки, которую Квай-Гон размазал по стволу, толкаясь в кулак в ритме своего воспоминания. Взгляд Оби-Вана из-под изогнутой рыжей брови, прожигающий насквозь, наблюдающий даже сейчас. Заскулив, Квай-Гон импульсивно прижал к своему члену сапог, не обращая внимания на царапающие заклёпки, потираясь о грубую кожу. Его предсеменье, толчками сочащееся из головки, размазалось по рыжей коже, как если бы он двигался между разведённых алых губ Оби-Вана, таких шелковистых и мягких, потрясающе горячих там, в глубине. Оби-Ван в фантазии смотрел точно таким же тяжёлым взглядом, не отпуская из плена своих зрачков. — Кончай, Квай-Гон, — велел он. И Квай-Гон подчинился, выплескиваясь на сапог.