Хитрый кролик, глупый лис

      — Знаешь, вот говорят: как Новый год встретишь, так его и проведешь, — задумчиво тянет Арсений, когда они вдвоем покидают здание университета после последнего сданного экзамена. — Но я совершенно точно не рассчитывал, что ебать меня будет сессия, а не ты.       На улице по-июньски жаркая погода, ярко светит солнце, поют птицы, а на душе после сданного последнего перед летними каникулами экзамена — настоящее лето. Летняя сессия второго курса выбила из них все силы, даже Арсению приходилось проводить двадцать четыре на семь за книжками, что уж говорить про Антона. Но они оба справились, Антон на свои законные «хорошо», а Арсений — на «отлично».       — Да, неловко вышло, прошло всего полгода с начала наших отношений, а ты мне уже изменяешь, — фыркает Антон. Он и сам с этой сессией откровенно заебался.       — Уже полгода, — Арсений улыбается. — Почти.       — Ага, — Антон улыбается в ответ, хотя он все еще немного в панике, так как их первая почти-годовщина уже через неделю, а он до сих пор ничего не придумал.       И возможно кто-то скажет, что отмечать полгода — глупо, что это не годовщина, а вообще — ерунда, но ему плевать. Он готов праздновать каждый день, проведенный рядом с Арсением.       — Кстати, сегодня Эд и Егор звали нас в гости, помнишь? — переводит тему Арсений. — Было бы неплохо расслабиться, отметить сданную сессию, что думаешь?       Антон, конечно, помнит. Из-за работы Эда и учебы Егора, последний раз они видели друзей месяц или полтора назад.       — Отлично! — Арсений даже чуть подпрыгивает на месте. — Я тогда смс-ку им кину.       Дома в отличие от улицы прохладно, и Антон, довольный, заваливается на кровать в надежде, если не отоспаться, то хотя бы отдохнуть — до выхода еще несколько часов, а Арсений сразу убегает в душ, подмигивая. Живут они вместе теперь в арсеньевской квартире — съехались буквально месяц назад, когда поняли, что Антон и так почти все время проводит у Арсения. Антону, кстати, перед Макаром до сих пор немного стыдно — ведь ему пришлось знатно поднапрячься, чтобы тянуть квартиру в одиночку, но он, конечно, не в обиде. С Арсением они кстати очень хорошо поладили, и в какие-то моменты Антон даже ворчал, что Арсений отобрал у него друга. В шутку, конечно.       Кажется, Антон проваливается в легкую дрему, потому что дверь ванной комнаты хлопает как-то слишком неожиданно.       — Ну и как это понимать? — возле кровати стоит Арсений, скрестив руки на голой груди — из одежды на нем только полотенце, еле держащееся на бедрах. Он весь мокрый, будто совсем не вытерся после душа, и Антон чувствует, как от этого недовольного, чуть раскрасневшегося после душа Арсения в паху приятно тяжелеет. — Я прождал тебя сорок минут!       — Что? — Антон ничего не понимает, то ли он уснул все же крепче, чем предполагал, то ли он просто туповат. Судя по виду Арсения, сам он склоняется ко второму варианту.       — Я, уходя в душ, обратил на это твое внимание и даже подмигнул, — выгибает бровь Арсений, впрочем, похоже до него тоже начинает доходить, что намеков он подал мало, и он потихоньку сдувается.       — Арс, — Антон садится на кровати и, притянув к себе Арсения, утыкается в мокрый живот носом. Ведет легкими поцелуями от солнечного сплетения до края полотенца и обратно, а потом шепчет прямо в кожу: — Я же не экстрасенс, мог бы как-то пожирнее намекнуть, ну.       — Да, ты не экстрасенс, ты экстрасекс, — Арсений вздыхает и толкает Антона на кровать, устраивается сверху. — Просто я же тебе говорил, что хочу секс в душе.       — Я помню, — Антон мягко гладит обнаженные Арсовы бедра у самого края полотенца и улыбается. — Прости, что такой тугодум и не догадался пойти за тобой.       — Я подумаю… — Арсений вздрагивает, когда Антон забирается под полотенце руками и сжимает в руках ягодицы. Он сам тянется к Антону и целует его, пытаясь заполучить как можно больше касаний — качается то вперед к Антоновым губам, то назад — подставляясь под чужие касания.       — Жесть, я так соскучился, — шепчет Антон в перерывах между поцелуями. — Каждый день рядом, а все равно голову сносит от осознания, что ты со мной.       Арсений стягивает с него футболку и штаны, а Антон в свою очередь откидывает его полотенце. Мягко массирует белый хвостик, заставляя Арсения выгнуться в спине, опускает руку ниже, и нащупывает…       — Это пробка… — отвечает Арсений на незаданный вопрос. — Должен же я был хоть немного поразвлечься в душе. Да и у нас давно не было, а на долгую прелюдию у меня нет терпения.       — Сядешь мне на лицо? — у Антона перехватывает дыхание, едва он представляет, как именно Арсений с ней развлекался. По ощущениям, это пробка с камнем, но Антон очень хочет посмотреть. Он мягко давит на стоппер, чуть оглаживая нежную кожу вокруг.       Арсений очаровательно краснеет, но все же приподнимается и ползет по кровати выше. Вид Антону абсолютно точно, совершенно нравится. Тяжелый, возбужденный член покачивается перед лицом, и Антон тут же мягко лижет у основания, пуская в ход свой длиннющий язык. Арсений сверху тяжело стонет, опираясь одной рукой о стену и мелко подрагивая. Антон тем временем кусает внутреннюю сторону бедра и просит:       — Повернись.       Арсений легко разворачивается и Антону открывается самый интересный вид на сегодня. Он тихо стонет и вновь мягко давит на стоппер, заставляя пробку внутри пошевелиться. Арсений отзывается на это то ли стоном, то ли скулежом. Антон обхватывает его бедра, заставляя просесть еще ниже и кусает, лижет, целует, массирует хвост, играет с пробкой: чуть вытаскивает ее и вновь возвращает на место. Он видит, как Арсений то сжимается, то расслабляется, прогибается в спине, и это все он уже видел и не один раз, но в голове все равно фейерверк.       — Антон! — Арсений почти рычит, когда Антон вновь почти вытягивает пробку, а после проталкивает ее обратно. — Будь добр, замени ее уже своим членом!       Он вдруг резко переворачивается, вновь оказываясь лицом к лицу, и сам заводит себе руку за спину, с тихим стоном, вытаскивает пробку и откидывает куда-то в сторону. Антон готов поклясться, что ничего горячее в своей жизни не видел, но он думает так буквально каждый раз, когда Арсений делает хоть что-то. Даже дышит.       Тот тем временем сам вытаскивает презервативы из стоящей у кровати тумбочки, сам раскатывает латекс по стоящему еще с начала поцелуев члену Антона, и с блаженным стоном усаживается сверху, медленно покачиваясь.       — Арс, — глухо стонет Антон. Внутри так хорошо, так горячо, что никаких сил терпеть нет.       Арсений начинает двигаться, склоняясь ниже, а Антон запускает ему в волосы руки, начиная мягко массировать уши. Он даже сам не знает, что ему приносит большее удовлетворение — непосредственно физическое удовольствие или то, как жарко стонет Арсений, как впивается в его плечи, как прогибается в спине почти до хруста, когда кончает.              — Теперь мы опаздываем, — бурчит Арсений, вылетая из душа.       — Еще скажи, что недоволен, — Антон знает, что тот просто ворчит.       — Доволен, — Арсений почти стонет это слово, и если бы Антон не кончил десять минут назад, то моментально тут же возбудился бы вновь. — Только теперь идти никуда не хочется.       — Согласен, — фыркает Антон, залипая на подтянутом теле и белоснежном хвостике, пока Арсений, совершенно не стесняясь своей наготы, выбирает себе одежду из шкафа. — Арс?       — М? — Арсений оборачивается. В руках у него трусы и какая-то футболка, и любой другой нормальный человек бы сказал, что время самое неподходящее, но Антон знает — подходящего времени не бывает.       — Я люблю тебя, — признание дается легко и просто. Будто Антон это всегда знал, будто Арсений тоже это всегда знал, но все же повисает неловкая тишина, поэтому Антон считает нужным добавить: — Тебе не обязательно отвечать мне тем же самым, скажешь, когда будешь готов.       Голубые глаза светятся то ли испугом, то ли неуверенностью, и Антон, конечно, соврет, если скажет, что такая реакция его не задела, но все же он действительно решает дать Арсению время.       Кошки скребут на душе весь вечер, хотя компания Эда и Егора немного разбавляет атмосферу. За полгода эти двое, кажется, прошли все стадии отношений и теперь напоминали вечно ворчащую друг на друга пару, которая прожила вместе лет так тридцать.       Но вечер все равно как-то не идет. Арсений чересчур задумчивый, Антон — тоже весь в своих мыслях, и уже успел тысячу раз пожалеть о своем признании. Видимо, надо было еще подождать. Или Арсению и вовсе это не нужно? Кто ж его знает. И Эд, и Егор, очевидно все замечают и искренне пытаются поднять настроение, но безуспешно. Антону немного стыдно, что они испортили вечер, и когда Эд зовет его с собой на балкон покурить, он не отказывается.       — Тох, что за хуйня? — Эд начинает без лишних предисловий, затягиваясь вонючим айкосом. Перешел на эту фигню, когда начал встречаться с Егором. — Что у вас случилось?       — Я ему сегодня в любви признался, первый раз, а он не только не ответил, еще и посмотрел на меня, как… я даже не знаю, как будто я сожрал его любимую бабушку у него на глазах, — на одном дыхании выдает Антон.       — Не ссы, — Эд качает головой, — он скорее всего просто охуел. Все нормально будет.       Разговор с Эдом — если это вообще можно назвать разговором, — не сильно помогает и, в конце концов, напряжение не только не отпускает, но и нарастает весь вечер, а когда они возвращаются домой, и Арсений припечатывает серьезным: «Нам надо поговорить», — Антон и вовсе уже готов на стену лезть.       — Итак, — начинает Арсений, усевшись на барный стул и крутя в руках бутылку пива.       — Итак, — нервно хихикает Антон, устроившийся напротив.       Арсений молчит и гипнотизирует бутылку. Антон молчит тоже и гипнотизирует свои руки.       — Слушай, если ты хочешь расстаться, то хотя бы скажи, что я сделал не так, — не выдерживает в конце концов Антон. Он и сам не понимает, откуда вылезла эта логическая цепочка в его голове, но Арсений смотрит на него так охуевше, что Антон мигом успокаивается — кажется, кидать его не собираются.       — Я тебя бросать не хочу, но возможно, после этого разговора, захочешь ты, — вздыхает Арсений. — Мне надо кое-что тебе рассказать…       — Арс? — спрашивает Антон, за секунду, успевший себе надумать все, что угодно, но старающийся держать себя в руках.       — Короче, я тебе наврал, — Арсений начинает говорить быстро, словно боится передумать. — Во-первых, ты мне нравишься с первого курса, едва я тебя увидел, а во-вторых, тогда твоим напарником по статье должен был быть не я. Я просто увидел, как ты ищешь тринадцатый номер и выменял его у Сережи, решил, что так у нас будет шанс пообщаться…       — Господи, Арсений! — Антон аж вскакивает со стула от возмущения. — И из-за этого ты так переживал, а заодно и меня довел. Ну ты и дурачина, иди сюда.       Антон подходит к стулу Арсения и притягивает его в свои объятия.       — Дурной, ну дурной, — Антон целует темную макушку. — И почему ты решил, что я на это разозлюсь?       — Знаешь, сейчас, когда ты это говоришь, мне и правда кажется все это ерундой, — Арсений хмыкает, дергает ухом, обнимая Антона в ответ. — Но у меня было ужасное чувство, что я тебя обманываю.       — Ладно, — смеется Антон, — тогда и мне надо кое-что тебе сказать.       — Да? — Арсений в руках напрягается моментально.       — Но сначала пообещай ничего не говорить Эду, — Антон дожидается согласного кивка и продолжает: — Я знал, что понравился тебе еще на первом курсе.       — Эдик, блядь! — Арсений сращивает все моментально.       Пытается сначала вырваться из объятий, чтобы, видимо, тут же разразиться злобной тирадой по телефону или и вовсе поехать и «откусить Эду ебало», — как тогда выразился сам Эд, но после пары неудачных попыток все-таки расслабляется.       — Он обещал оторвать мне член и засунуть его мне же в жопу, — на всякий случай, говорит Антон, не уточняя впрочем, что угроза эта была направлена на другое. — Я думаю, нам обоим мой член дорог.       — Ладно, — соглашается Арсений. — Я ничего ему не расскажу, но только потому что мне нравится твой член, — смеется глухо Арсений.       — А я, значит, в отрыве от члена — не нравлюсь? — Антон улыбается.       — Нет, — бросает Арсений, а Антон охуевает на секунду от такого, но следующие слова Арсения моментально его успокаивают: — Ты мне не просто нравишься. Я тебя люблю.