Если страшный суд наступит сегодня, готов ли ты?

1986       Вы думали, что какое-то увольнение поставит крест на карьере Шастуна? Он не такой уж слабый человек, чтобы из-за свихнувшегося следователя зарывать в могилу профессионализм. Антон не принадлежал к ряду типов, которые предпочитают прятать голову в песок и по-тихому сидеть, пока все не закончится. Причём неважно чьей победой.       Тот последний мужчина, которого Попов требовал отпустить, не давал Антону покоя уже месяц. Он как одержимый вертелся возле его забытого Богом домишки, подглядывал, анализировал каждый шаг подозреваемого. Шастун чувствовал себя сошедшей с ума фанаткой, которая не даёт кумиру спокойно вдохнуть. Но что-то из раза в раз толкало его в лес, к этой ветхой постройке, которая, казалось, могла разрушиться из-за одного дуновения ветра. И Антон точно знал, что находится на верном пути.       Зашуршав колёсами, белый «Москвич» стал пробираться сквозь залитые грязью дороги. Почувствовав, как желудок свело судорогой, Антон недовольно поморщился и отвёл от глаз бинокль. Целые сутки кого-то караулит в зарослях, пытаясь при этом непонятно что доказать и всему отделу, и себе в первую очередь. «А если снова мимо?» — Шастун встряхнул головой, попытавшись отогнать подальше подобные мысли. Он понял, что сейчас просто жизненно необходимо пробраться в этот треклятый дом и найти там хоть что-нибудь съедобное. Казалось, мужчина готов был проглотить и мышь вместе с хвостом, если она вдруг попалась бы ему на глаза.       К счастью, кладовая не была лишена запасов. В основном на полках встречались банки с консервированными овощами, реже — крупы и мешки с картошкой. Антон опустошил едва ли не всю банку огурцов вместе с рассолом, прежде чем свет фар, пробравшись через приоткрытую форточку, осветил часть коридора.       «Чёрт, видимо, что-то забыл…»       От неожиданности Антон невольно прикусил кончик языка. Чертыхнувшись вполголоса, он проскользнул в комнату, имеющую проход в погреб. Напрочь забыв про оружие, Шастун юркнул вниз и прислушался: скрипнула половица и вошедший мужчина запел что-то себе под нос.       Когда глаза привыкли к мраку, Антон смог получше осмотреться: здесь продолжались ряды пятилитровых банок, разных мешков, имелась поломанная стремянка… Но в банках хранились не только соленья. Рассмотрев содержимое, мужчина отпрянул, едва ли не сбив что-то плечом (в темноте не разберёшь), и зажал рот рукой. Годы идут, а рвотные рефлексы до сих пор не покидают. За стеклом в желтоватом растворе плавали части тел, по-видимому, убитых девушек. Затошнило буквально от запаха воздуха. Антон вдыхал пропитанный пылью кислород, а ртом выдыхал тошноту. У него появилось такое чувство, словно его оглушили, погрузили под воду. Мужчина в неверии отрицательно закачал головой, прижав руку к горлу, и жадно глотнул порцию воздуха.       Сердце подскочило в груди, когда половица скрипнула прямо над головой. Шастун юркнул в шкаф, надеясь, что не столкнётся лицом к лицу со скелетами. В погреб спустился мужчина, и Антон через щелку стал наблюдать за его действиями, сжимая в руке черенок лопаты, на которую он наткнулся в шкафу.       Мужчина опустился на колени возле стеллажа, на полке которого стояла банка, содержащая ту часть женского тела, где обычно находятся половые губы. Возможно, он вовсе не хотел, чтобы у его мастурбации был слушатель. Но наверняка он уже не в силах остановиться, находясь во власти острого наслаждения. Бедра со скрипом опустились на половицы, с силой вдалбливаясь в пол, и шорохи, создаваемые от частых соприкосновений грубых костяшек пальцев с плотным материалом коврика, становились все громче. Антону казалось, что он даже слышал, как лихорадочно колотилось его сердце и кровь стучала в висках, к которым наверняка прилипли редкие седые волосы.       Слушая все эти звуки, Шастуну хотелось со всего размаха впечатать кулак, а лучше голову подозреваемого в бетонную стену. Не выдержав, он выбрался из своего укрытия и со второго удара лопатой смог на время лишить мужчину чувств. Тот растекся по полу бесформенной лужей, не успев вернуть ремень в привычное положение.

***

      Он открыл глаза — впереди восстала картина бесконечной пустоты. Где-то вдалеке можно было разглядеть небольшие мерцающие точки, похожие на звезды. И с начала могло показаться, что мужчина находится в космосе. Он повернул голову — затекшая шея отозвалась болью в груди и спине. Конечности были попарно туго стянуты его же верёвками. Вот так фокус — попался в собственную же ловушку.       — Представься, — Шастун изо всех сил старался сохранять невозмутимое выражение лица. Но голос предательски дрожал при одном лишь воспоминании о содержимом банок.       — Шеминов, — поморщился мужчина, — Станислав Владимирович.       — Следствие будет проведено по всей форме. По каждому телу допрошу.       — Зачем?       — Для потомков.       — Нечего мне им сказать.       Поняв, что Шеминов добровольно ничего не расскажет, Антон прибегнул к более жестоким мерам допроса.       Кровь прилила к мозгу, а в уголках глаз скопились слезы, когда Шастун одним движением набросил на голову связанного мужчины полиэтиленовый пакет. В глазах уже начало темнеть, и Антон ослабил хватку.       — Показания даны в следствие пыток, — хрипло закашлял Станислав Владимирович, сплевывая на пол бордовые сгустки.       Когда это закончится? Как долго его ещё будут мучить? Над ухом раздаётся пугающий шёпот:       — Я заставлю тебя говорить…       Веревки, что шипами врезались в кожу, доставляли невероятные боли при каждом малейшем движении. Слезный крик разнесся по помещению. Так страшно. Страшно, больно и мерзко. Из угла в угол пробежала жирная, грязная крыса. Скоро она вместе с сороконожками будет объедать тело мужчины. Но это всяко лучше, чем терпеть дальше эти муки.       Молоток, врезавшись в колено Шеминова, сорвал с его искусанных губ не только оглушающий вопль, но, наконец, и признание.       — Тяжёлое было детство, — рассказывал он, глядя в объектив стоящей впереди камеры. — Мать ветеринаром работала. Отец пил, она вкалывала. Орала на него, на меня. Неустойчивой была психикой.       Спустя часа три у Антона набралась целая коллекция кассет. На каждой он написал имя жертвы, про которую идёт речь на этом видео.       — Я девку раздевать стал, а у меня не стоит… Вот её на смех и прорвало, — продолжал Станислав Владимирович, скрипя зубами. — Грязь эта… Я бабам её в глотку запихиваю. Это месть такая. Да-а, получили женщины за мои унижения…       Что же с Шеминовым делать дальше? В предложении «Казнить нельзя помиловать» Антон каждый раз ставил запятую после первого слова. Не отпускать же этого маньяка, будь он проклят, на свободу? Пусть ходит себе по лесу, подпевает птицам, собирает ягоды и лишает жизни очередную девушку. Нет, Шастун не мог этого допустить.       Казнить, нельзя помиловать.       А Попов, черт бы его побрал, пусть дальше ищет виновного. Или его сумасбродную идею с братьями-близнецами уже одобрили «сверху»? Антону этот вопрос был безразличен. Главное, что он выполнил свой долг и обеспечил мир во всем мире на костях безумца.       — Раз-два-три, — считал он про себя, уперевшись взглядом в прицел. Кратковременная задержка дыхания, плавный спуск крючка и довольно резковатый удар в плечо. Всё это означало чёткость выстрела.       Шастун не помнил, что произошло дальше: как он на подкошенных ногах вывалился из дома, как добрался до своей квартиры и без памяти провалился в сон. Всё произошло слишком быстро.       Шеминова Станислава Владимировича не стало весной 1986 года.