Защитники без страха

Предупреждение за упоминания о пытках и смерти

***

— Нет, нет, нет, нет, нет… — Татч тихо повторял снова и снова, как мантру, подбегая к мальчику на полу. Он слышал, как люди говорили резким шепотом вокруг него, они были обеспокоены. Он игнорировал их. Они не имели значения. Он рухнул на колени, поднял над ним руки, неуверенный в том, что делать. — Луффи! ЛУФФИ! — позвал он, начиная беспокоиться, когда другой не ответил. — Все будет хорошо, все в порядке, — пообещал он ему, хотя знал, что Луффи его не слышит. Он положил ладонь на лицо друга, ожидая мягкого неглубокого дыхания, но его не было. Его трясущиеся руки потянулись к пульсу, но когда он понял, что они дрожат слишком сильно, чтобы от них была какая-либо польза, Татч положил голову на грудь Луффи, прислушиваясь к сердцебиению, к тому, чтобы его легкие вдохнули. Но не было ничего, только тишина. — И где-то глубоко в своем сердце он знал, что тот был мертв. Они убили Луффи за войну, в которой он не принимал участия. Они пытали его снова и снова за что? Это не было справедливостью, как утверждали морские пехотинцы. Это было несправедливо. Даже Татч, в их глазах ни на что не годный беззаконный преступник, никогда бы не совершил того, что санкционировало мировое правительство. Но сейчас все это не имело значения, потому что Луффи был мертв. Они были друзьями, более того, учитывая все, что у них было общего. Татч обещал защищать его, и он был мертв. Он медленно поднял голову, запечатлевая неуклюжий поцелуй в грязных, слипшихся от крови волосах Луффи. — Мне так жаль, — прошептал он ему, вкладывая в свои извинения каждое слово, которое у него было. — Я хотел защитить тебя. — Он посмотрел на неподвижное тело. — Я проделал ужасную работу, не так ли? — Мужчина вытер нос тыльной стороной ладони, отворачиваясь. Морские пехотинцы пристально наблюдали за ним. Они хотели, чтобы он вылечил Луффи, это было то, что они сказали ему, когда вытащили его из камеры и отправили в тюрьму. Но к тому времени, как Татч добрался сюда, было уже слишком поздно. Луффи, должно быть, умер в полном одиночестве в этой ужасной комнате. Человека, который это сделал, нигде не было видно. Как и остальных, но Татч был уверен, что они скоро будут здесь. В конце концов, он им все еще был нужен. Он повернулся обратно к Луффи, протянув руку, чтобы погладить его по волосам таким образом, что это было бы успокаивающим, если бы другой мог это почувствовать. Он придвинулся немного ближе, чтобы морские пехотинцы не могли услышать его следующих слов. Не то чтобы они выглядели особенно заинтересованными в том, что сказал Татч, кроме его неспособности решить эту проблему за них. Луффи выглядел таким маленьким на полу той камеры. На нем были разбросаны новые раны от последней попытки морпехов сломать его. Его лицо было бледным и покрыто старой грязью и свежей кровью. Но, несмотря ни на что, он выглядел умиротворенным, на его лице была легкая улыбка, несмотря на всю боль и травмы. Это было так похоже на Луффи, не так ли. Татч склонил голову, чтобы толпа не могла видеть слез, грозящих пролиться через край. — Никто больше не собирается использовать тебя, — пообещал он ему. — Никто больше не сможет причинить тебе боль … — Его горло сжалось, и голос затих, не в силах продолжать. Он слышал звуки из коридора, они приближались, им наконец сообщили. Он знал, что они заберут его, обрекут его тело на море или продолжат использовать его для получения власти. У Татча оставалось не так много времени, чтобы все исправить. — Куда бы ты ни пошел, знай, что ты не будешь один. К этому времени он знал слова наизусть. Татч, хотя и не был старым, был далеко не молод. Он повидал на своем веку слишком много похорон. Он знал песню моряков наизусть. — Пусть море утешит вас в вашем путешествии — Позволь волнам пройти мимо тебя, ибо ты больше не стремишься вперед. — Мы подождем год, когда придет прилив — Катящийся по рельсам — Отсюда до конца острова — Смывая все, что было тобой — И отвезу тебя в более мягкое место Он запнулся, когда голос снова подвел его. Что он собирался сказать Эйсу? Что он вообще мог сказать? Луффи мог быть свободен. Но он вернулся за ним. И это стоило ему всего. Сколько бы раз он ни делал это для своих погибших товарищей, которые приходили раньше. Никогда еще не было так трудно, как сейчас, произнести эти слова. Даже если его семья спасет его завтра, и ему позволят выйти из этого места на своих собственных ногах. Без Луффи он никогда не сможет по-настоящему сбежать. Он никогда полностью не освободится отсюда. Не тогда, когда он оставил такую важную часть позади. Дверь распахнулась, Тич разразился бурной бранью. Доктор наступал ему на пятки, когда он опустился на колени перед ними обоими. Со стетоскопом в руке мужчина искал что-то, чего там не было. Татч почувствовал руку на своем плече, когда кто-то попытался оттащить его. Он отмахнулся от них, наклонившись ближе, чтобы быть уверенным, что Луффи услышит его слова, где бы он ни был, и заставил себя продолжить. — Больше не удивляйся, мой друг — Ты сбился со своего пути, — И мы потеряли нашу песню — Но с морем в качестве нашего свидетеля мы отправляем вас домой — Отлично! — Как долго он в таком состоянии? — Спросил Док Кью, игнорируя своего капитана и поглядывая вверх на беспокойно выглядящих морских пехотинцев над ним. — Мы не знаем, когда он перестал дышать, — неохотно сказал один из мужчин. — Может быть, несколько минут? — Сделай что-нибудь! — Скомандовал Тич своему врачу. — Если мы потеряем его, мы потеряем связь с революционерами. А они не та группа, с которой вы хотите связываться без прикрытия. — Я делаю все, что в моих силах, — сказал ему мужчина, рассыпая свои инструменты по полу, чтобы он мог вытащить иглу из беспорядка. Сильными, уверенными руками, выработанными многолетней практикой, он наполнил его одним из своих флаконов. — Вылечи его! — На данный момент я мало что могу сделать, — проворчал мужчина, вводя иглу в мертвенно неподвижную руку. — Я не чудотворец. Кто-то снова попытался оттащить Татча, но он продержался еще мгновение. Ровно столько, чтобы попрощаться, прежде чем упасть в сторону. — Когда солнце садится за синеву океана — Помни меня так, как я всегда буду помнить тебя — И когда взойдет солнце, мы разойдемся, ты и я, — Потому что мой брат — Теперь ты свободен…

***

Луффи был потерян. И ему это не нравилось. Каждый дверной проем казался ему одинаковым, и все они были заперты, оставляя его бесконечно блуждать по пустым коридорам. Чем дальше он шел, тем, казалось, становилось темнее. Сначала все, что он мог чувствовать, был холод, но теперь это больше не беспокоило его так сильно. — Татч! — Он позвал, надеясь, что его друг ответит ему тем же. Но он был здесь один, а Луффи ненавидел одиночество. — Кто-нибудь! — Он обратился к темным коридорам перед ним. — Кто-нибудь! — Привет, Лу. Луффи оживился при знакомом голосе и поспешил по коридору, босые ноги летели по каменному полу, когда он перешел на бег. Он узнал этот голос. Так далеко внизу было так темно, но шаг за шагом все становилось яснее. Мир вокруг него обретал четкость. — Скучал по мне? — Спросил мальчик с широкой улыбкой, когда Луффи бросился в его объятия. — Я так скучал по тебе! — Ответил он, его голос был приглушен чужой грудью. — Я думал, что больше никогда тебя не увижу, — сказал он своему брату, крепче обнимая его. — Я был здесь один, — сказал он, запыхавшись. — Я думал, что буду бродить здесь потерявшись навсегда. — Он сказал ему, когда Сабо отстранился, чтобы хорошенько рассмотреть его. — Они снова к тебе придирались? Так и было. И это было действительно больно. Но сейчас его это не волновало. Луффи улыбнулся своему брату. Он выглядел точно так же, как он помнил, когда они были детьми, но выше и старше. Похоже, он и Эйс были не единственными, кто вырос. — Сабо, ты можешь помочь мне выбраться отсюда? — Спросил он, оглядывая их. — Мне здесь не нравится, и я беспокоюсь о своем друге. — Ты больше не можешь вернуться тем путем, которым пришел. — Сабо взъерошил его волосы. — Ты должен идти до конца. Но если ты беспокоишься о своем друге, тебе лучше прийти туда до того, как откроется дверь. — Конец коридора, понял! — Сказал Луффи, хотя на самом деле он этого не делал, когда схватил брата за руку и потащил его за собой, пока тот бежал по коридору. — Открыть дверь. Без проблем. — Прежде чем откроется дверь, — терпеливо сказал ему Сабо, позволяя Луффи подтянуть его к себе. — Именно это я и имел в виду, — поправил он себя. — Насколько темно будет? — Спросил он своего брата, вынужденный немного притормозить в темноте. — Мы теперь боимся темноты, младший брат? — Спросил Сабо, и Луффи нахмурился, проводя их обоих через это, демонстрируя храбрость. — Я ничего не боюсь, — сказал он ему. — Верно, — сказал Сабо, не убежденный. Не то чтобы Луффи мог легко солгать ему. Они выросли вместе, он видел все то, что пугало Луффи, особенно когда тот был ребенком. Но ему не нужно было поднимать этот вопрос прямо сейчас. — Тебе нужно беспокоиться не о темноте, — сказал ему Сабо, всегда придерживаясь фактов. — Это… — Что это? — Луффи снова сделал паузу. Дорожка перед ними начала светиться. Немного похоже на те ранние утра, когда первые лучи солнечного света поднимаются над горизонтом и проскальзывают над полями, заставляя все вокруг сиять оранжевым оттенком. За исключением того, что в свете не было цвета, это был просто — свет. И Луффи сделал паузу, потому что… ну, это выбило его из колеи. — Что там в конце? — Он спросил в первый раз. — Я думал, ты ничего не боишься, — напомнил ему Сабо, таща его за собой вперед по тропинке. — Не боюсь, — снова сказал он. — Кроме одиночества, — напомнил ему Сабо, будучи, по мнению Луффи, действительно бесполезным. — Я был один до того, как узнал вас, — напомнил ему Луффи. Когда он обернулся, он больше не мог видеть темноту. Как будто щелкнули выключателем, и коридор теперь был залит светом. — И тебе это не нравилось, не так ли? Луффи не ответил. Он не хотел признавать, что Сабо был прав. Чего он хотел, так это увидеть, где заканчивается коридор. — Становится ярче, — сказал Луффи. — Это означает, что твое время на исходе. — Время сделать что? — Просто время. — Он легко сказал ему. — Сабо, ты ведешь себя странно, — сказал Луффи своему брату, когда он потянул их быстрее. Это было похоже на то, что они оказались в ловушке в лабиринте, где единственное направление, в котором он мог идти, было вперед. Это звучало как своего рода лабиринт Луффи, как ад, в котором он проиграет, если пойдет напрямик. Ему бросали вызов в направлении, в конце концов, он был не медлителен. — Что ты помнишь о том, что было до этого? — Спросил его Сабо, и его темп замедлился. … …Детенышу осталось недолго — Пока, Татч. — Ты умрешь сегодня, сын Дракона. Я больше не потерплю твоей крови в этом океане. Боль, было так много боли Кто-то кричал — он подумал, что это может быть он. Да, это определенно был он, но мужчина был зол, потому что кричал не то, что нужно. Они хотели, чтобы он выкрикнул ответы на секреты, которых, как он думал, у него не было. Но даже если бы он и знал, он никогда бы им не сказал. — Прекрати! Прекрати это! … Луффи покачал головой, крепче сжимая руку своего брата. — Я не знаю, — сказал он ему. — Ты помнишь, — убеждал его Сабо. — Я знаю, это больно, но это действительно важно. Ты должен попытаться вспомнить. Он прижался лбом к младшему, желая, чтобы тот сделал это. — Давай, Лу. … — Почему ты не прекратишь! Он умолял их перестать причинять ему боль. А когда они не сделали этого, он начал кричать нечто-то другое. Сам того не осознавая, он начал звать Эйса, как будто ему снова было семь лет. — ПОМОГИ МНЕ! — Он закричал, зовя брата. — Заставь их остановиться, Эйс! — Нии-тян, пожалуйста! — НЕ ОСТАВЛЯЙ МЕНЯ ЗДЕСЬ, ЭЙС! И мужчина остановился. Но не потому, что кто-то заставил его. Потому что он смеялся. — Ах ты бедняжка, ты ведь еще не знаешь, не так ли? — З-знаю ч-что? — спросил он, дрожа от боли. — Тот мальчик, о котором ты продолжаешь кричать, он не собирается тебе помогать. — Ты н-не знаешь его. — твердо сказал ему Луффи. — О-он меня не бросит. Мужчина пожал плечами, кладя нож обратно на поднос. — Ваше право, я его не знаю. Может быть, он пришел бы, может быть, нет. Но сейчас это не имеет значения. — Почему? — О, малыш, будь в курсе новостей, да. Он мертв. — Заткнись! — Он зарычал. — Это правда. Полагаю, они забыли тебе сказать. — Ты лжешь! Закрой свой лживый рот! — Кричи, если хочешь. — Сказал он ему. — Это ничего не изменит. Тич приказал ему убить своего капитана. Тупой ребенок столкнулся с мужчиной в одиночку, и тот швырнул его через стену в океан. Они даже не смогли выловить его тело из моря. Пользователи Дьявольских Фруктов, вы все тонете, как камни. — Я тебе не верю, — сказал ему Луффи низким голосом. — Мне все равно, веришь ты мне или нет. Я просто рассказываю тебе, что произошло. — Мужчина сказал ему, вытирая кровь со своего лезвия, когда менял инструменты. — Твой друг-пират Черная Борода прослушивал его. Он слышал, как все произошло. Как ты можешь себе представить, он ничуть не рад, что потерял своего двойного агента. Возможно, поэтому он так упорно боролся, чтобы не допустить тебя сюда. Но вот мы здесь, и вот ты здесь. Так что поверь мне, малыш, этот твой герой не придет. — Нет, — прошептал он, когда колющая боль пронзила его грудь. Это было так сильно, что все остальные ощущения в его теле на мгновение отключились. — Ты лжешь! Лжешь. Ты ЛЖЕШЬ. Эйс никогда бы так не поступил! Он обещал мне. Он обещал мне, что никогда не умрет. Он должен быть здесь ради меня. ОН БЫ ЭТОГО НЕ СДЕЛАЛ. ОН БЫ НИКОГДА НЕ ОСТАВИЛ МЕНЯ ЗДЕСЬ. — Тогда почему ты все еще здесь? … — Луффи, — голос Сабо был мягким, когда он потряс другого за плечо. — Луффи, ты меня слышишь? В какой-то момент, Луффи не знал когда, он сел, уткнув голову в колени. — Он… он…сказал, — попытался выдавить Луффи, но его голос не повиновался ему. — Ты помнишь, — тихо спросила Сабо, и он кивнул. — Он сказал — он сказал, что Эйс мертв! — Наконец он заплакал, крепче обнимая свои ноги. — О-он лжет, скажи мне, что он лгал. — Эй, все будет хорошо, — успокаивал Сабо. — Все в порядке, Лу, мне нужно, чтобы ты встал нормально. Ты не можешь здесь остановиться. — Я…я не могу. — Он заплакал сильнее, и Сабо опустился перед ним на колени, положив руки по обе стороны от его головы и заставляя Луффи посмотреть на него снизу-вверх. — Ты сможешь, — пообещал он ему. — Лу, ты был таким храбрым. Но тебе нужно продолжать идти. Твое время на исходе. Дверь почти открыта, и тогда пути назад не будет. Луффи вырвался из его хватки и снова прижался лбом к коленям. — Мне все равно! — Это не так! — Терпеливо сказал ему Сабо. — Ты так далеко зашел сам. Осталось совсем немного. Но я не могу нести тебя. Тебе нужно дойти туда самому. Когда Луффи все еще не пошевелился, он вздохнул, вставая. — Давай, я помогу тебе, — сказал он ему, протягивая руку. Когда он не сделал этого, Сабо попробовал снова. — Давай, братишка, пройди еще немного. Разве ты не хочешь выбраться отсюда, снова увидеть небо? Луффи шмыгнул носом, медленно поднимая голову. Он кивнул, и Сабо улыбнулся. Он взял другого за руку и помог ему подняться на ноги. — Не отпускай, — предупредил его Луффи, когда они снова пошли по коридору. — Никогда, — пообещал Сабо, сжимая его руку. Теперь свет был почти чисто белым. Ослепительно ярким. Луффи пришлось закрыть глаза, когда они прошли через последнюю арку и оказались в комнате в конце коридора. Луффи не видел входа, когда они прибыли сюда. Он был, по словам Татча: «Сильно накачан наркотиками». Так что он даже не знал, как выглядит дверь. Насколько он знал, они могли проникнуть на базу на волшебной радуге, хотя он был бы зол, если бы это было именно так, а он пропустил это. Но, как и сказал Сабо, там была большая деревянная дверь. Темное дерево выцвело, в него были вделаны ржавые квадратные засовы. Это выглядело точно так же, как десятки других, мимо которых Луффи проезжал по пути сюда, и сотни, которые он видел за время своего пребывания в Трюме. — Это всего лишь дверь, — сказал он Сабо немного разочарованно. — Я думал, будет круче. — Ну, это твоя сторона, Лу, и ты всегда была довольно буквальным человеком. Не говоря уже о том, что у тебя не так уж много воображения. Он бы выстрелил в ответ, раздраженный тем, что его брат прямо сейчас бросает на него тень. Но Сабо был прав, а Луффи был слишком отвлечен. Потому что эта дверь отличалась от других в одном отношении — эта была открыта. Свет в коридор проникал снаружи и легко проникал через открытую дверь, освещая все вокруг него с пугающей интенсивностью. Как будто тысяча солнц горела сразу за порогом. И Луффи рискнул подойти ближе, рука Сабо крепко сжалась его собственную. Он мог чувствовать тепло отсюда. Но не жгучее чувство, когда оно причиняло ему боль. Это было приятное свечение, как будто засыпаешь на солнце. — Что мне теперь делать? — Спросил он. — Сейчас? Ты можешь уйти. — легко сказал ему Сабо. — Это то, чего ты хотел, верно. Луффи уставился на дверь. Это было единственное, чего он хотел уже несколько месяцев. — Я могу уйти? — Спросил он, делая еще один шаг к свету. — Это так просто? — Это так просто, — пообещал Сабо. — Никто больше не сможет тебя остановить. Ты будешь свободен навсегда. Они не могут посадить тебя в клетку и не могут причинить тебе боль. Больше никакой боли, больше никакого одиночества. Луффи улыбнулся, протягивая руку к свету, ему было приятно ощущать это на своей коже. Это звучало идеально. Куд-ты-не-л…най…ты-га-не-шь-один. Он остановился, положив руку на дверь, и оглянулся назад. — Сабо, ты слышишь это? Блондин покачал головой, и Луффи сделал шаг назад, пытаясь разглядеть коридор позади него. — Что ты слышишь? Он нахмурился, наклонив голову, чтобы прислушаться. Звук был слабым, но все равно слышался. Как будто кто-то говорил далеко от них. В другом конце коридора. Независимо от того, как далеко Луффи зашел, он все еще мог слышать их. Мы подо…год…- насту-…прилив. — Кто-то говорит, — сказал он своему брату. И, опомнившись, он сделал еще один шаг назад к коридору. — А как же Татч? — Спросил он. Во всем этом хаосе он забыл о своем друге. — Я не могу просто оставить его здесь. Что с ним будет? — Его семья приедет за ним, — заверил его Сабо. — Они искали его долгое время. — Но что, если они не смогут найти его вовремя. — Тогда он придет сюда, — Сабо указал на дверь. — Разве это было бы так уж плохо? Луффи снова посмотрел на свет и медленно покачал головой. Нет, этого не было бы. Но все равно- — Он мой друг, — сказал он ему. — Я не хочу, чтобы он был предоставлен сам себе. — Ты спрашиваешь, что произойдет, если ты останешься? Луффи кивнул, полагая, что это, должно быть, то, о чем он спрашивал. — Ну, двери еще не полностью открылись, у тебя все еще может быть шанс закрыть их. Но действительно ли это то, чего ты хочешь? Тебе не нравится быть одному. Если ты останешься здесь, тебе, возможно, придется быть. — Что ты имеешь в виду? — Луффи, ты слышал, что он сказал об Эйсе, — тихо сказал ему Сабо. — Возможно, его здесь больше нет, — он указал на дверь. — Возможно, он сейчас где-то там и ждет тебя. — Но как насчет тебя? — Сказал Луффи. — Ты здесь, ты должен быть. Ты спас меня, ты дал мне свои очки. — Ты уверен в этом? — Мягко спросил его Сабо. — Если это был я, то почему я оставил тебя. Почему я никогда не возвращался за тобой. Почему меня не было там, чтобы спасти Эйса. Ты когда-нибудь видел, чтобы я позволил ему выйти против невероятно сильного противника, не поддержав его? — Это были твои очки, — сказал Луффи, защищаясь. Ему не понравилось то, что сказал Сабо. — Ну и что с того, что они были, — сказал он, нежно сжимая руку своего брата. — Может быть, они сами нашли дорогу обратно к тебе. — Это был твой почерк. — Ты уверен в этом. Ты действительно уверен, что он мой? Луффи не был уверен, он думал, что был уверен, но… это изменило справедливую сделку. Он хотел, чтобы так и было. Но прямо сейчас он не знал, чего он все еще хотел. Он почувствовал, как слезы разочарования навернулись у него на глаза и потекли по щекам. — Но что, если ты ошибаешься, — спросил он наконец. — Что, если они здесь, ждут меня, и я уйду. — Не плачь, младший брат, — сказал ему Сабо, снова прижимаясь своим лбом к его лбу. — Время слез позади. За дверью нет страданий. — Но я буду один, — фыркнул он. — Нет, — шикнул на него Сабо. — Ни на мгновение. Больше нет ни времени, ни пространства. Если ты решишь уйти, а мы все еще здесь, то мы вернемся к тебе прежде, чем ты даже осознаешь это. Все, кого ты когда-либо любил, будут рядом. — Но… но вы, ребята, будете здесь одни. Вам не будет грустно, если я уйду. — Конечно, будет. Но мы также поймем. — Сабо использовал свой рукав, чтобы вытереть щеку Луффи, хотя все было напрасно, так как пролились новые слезы. — Мы никогда не хотели ничего из этого для тебя, — сказал он ему. — Мы никогда не хотели, чтобы тебе было больно или ты был сломлен. Я знаю, что ты чувствуешь внутри — что в тебе есть огромная трещина, которая, кажется, становится все больше и больше, пока ты не соскользнешь с места. Если тебе нужно разрешение, оно у тебя уже есть. Все в порядке, Луффи. Ты был таким храбрым и сильным, и я знаю, что ты справишься с этим. Ты можешь справиться с чем угодно. Но только потому, что ты можешь, не значит, что ты должен. Все в порядке, если ты хочешь быть свободным сейчас. Луффи вытер нос грязным рукавом своей рубашки и повернулся, чтобы посмотреть на дверь позади себя. Как и сказал Сабо, она была почти полностью открыта, между стеной и деревом оставалось всего несколько дюймов, несколько дюймов до того, как он должен был уйти. Теперь он мог слышать голос немного яснее. Он задавался вопросом, было ли это потому, что дверь была почти открыта, или потому, что он прислушивался к нему. — Я собирался стать Королем Пиратов, — наконец сказал он своему брату. В глазах Сабо не было ничего, кроме понимания, когда он кивнул. — Я знаю. — Я собирался отправиться во множество приключений. Я собирался увидеть там все. — Все эти годы и все, что он действительно знал об этом мире, был крошечный остров, на котором он родился. Но там было так много всего, он знал это. Он бы отказался от всего этого. Но что более важно, так это его брат. Если бы Сабо действительно ушел, а Эйс был все еще жив, тогда он оставил бы своего брата здесь совсем одного. И хотя для него это могло бы ничего не значить, для Эйса это была бы целая жизнь. — Я не думаю, что я мог бы так с ним поступить, — прошептал Луффи, и каким-то образом Сабо понял, что он имел в виду. — Он хочет, чтобы ты был в безопасности, — мягко сказал ему Сабо. — Он не простил бы себя, если бы узнал, что ты остался, что тебе снова причинили боль, чтобы защитить его. — Разве это не то, что братья делают друг для друга? — Разве не это Эйс делал для него всю свою жизнь. — Кроме того, здесь он был бы совсем один. — У него есть его команда, его друзья, Татч, — сказал ему Сабо, ободряюще поглаживая его по щеке. — Выбор за тобой, Луффи, и только за тобой, но ты должен сделать это быстро. Даже сейчас я не знаю, сможешь ли ты силой закрыть дверь. Но что бы ты ни делал, ты должен быть уверен. Если ты останешься, а мы уже ушли, нет никакой гарантии, что кто-то спасет тебя. Вы можете оказаться в ловушке навсегда. Вскоре Тич собирается передать вас морским пехотинцам, и они сделают так, что ты никогда не сможешь сбежать. Они подрежут тебе крылья, и, если это произойдет, ты больше никогда не увидишь неба. Они могли бы держать тебя в темноте и холоде до конца твоей жизни. Это действительно то, чего ты хочешь? Он покачал головой, это было не то, чего он хотел. Он никому бы не пожелал такого, даже тупому Тичу и тем, кто запер его здесь. Он повернулся обратно к двери, даже сейчас он мог чувствовать свет. Превращающий всю боль, причиненную раньше, в не более чем отдаленное воспоминание. Снаружи не было ничего, кроме свободы. И никто больше не заставлял его оставаться здесь. Это было бы так просто, не так ли, просто выйти за дверь. Он снова был бы со своей семьей. Он мог все приобрести, уйдя, и все потерять, оставшись. -Если бы его братья действительно ушли, если бы они были за той дверью, а он предпочел остаться. Он снова был бы один в этом мире. Запертый здесь, где люди продолжают причинять ему боль снова и снова. Как сказал Сабо, на всю оставшуюся жизнь. Или пока они не напортачат и не убьют его снова. … Больше не удивляйся.....друг — сбился…с… пути И мы потеряли..... Море…с тобой..... мы отправляем тебя домой — Что это? — Снова спросил Луффи. — Она называется — песня моряков. — Ответил Сабо. — Это молитва за тех, кто потерялся или похоронен в море. Предполагается, что она обеспечит им безопасный переход в загробную жизнь. — Зачем? — Твой друг прощается с тобой, — сказал ему Сабо. — Если ты все еще слышишь это, возможно, в конце концов, еще есть время. Но ты медлишь у ворот, — сказал ему Сабо. — Почему? — Я не знаю, что делать, — сказал ему Луффи, бесполезно потирая глаза. — Нет. — Сабо пообещал ему. — Знаешь, ты просто не хочешь этого делать. И тут он почувствовал острый укол, похожий на укус пчелы. — Ой, — Луффи удивленно потер руку, хотя там не было никаких отметин. — Это больно! Подожди, почему это было больно? — Они пытаются вернуть тебя, — сказал ему Сабо. — Они могут это сделать? — Нет, ты сейчас вне их досягаемости. Единственный, кто мог бы вернуть тебя обратно, — это ты сам. Это могло бы помочь тебе закрыть дверь, если это то, чего ты хочешь. Луффи наклонил голову, слыша песню теперь яснее, как будто она становилась все ближе. …-на океанской синеве Помни меня .....всегда помнить о тебе И когда взойдет солнце… наши пути разойдутся, ты и я. Потому что м-брат Теперь ты свободен- Луффи повернулся обратно к своему брату, протягивая руки. Сабо подчинился, поймав его в крепкие объятия и крепко прижав к себе. — Ты можешь помочь мне с этим? — Спросил он в плечо. — Нет, ты должен сделать все остальное сам. — Я скучал по тебе. — …Я знаю, — пообещал Сабо. — Я люблю тебя. — Я тоже люблю тебя, младший брат. А потом он ушел, и Луффи остался стоять один перед большой дверью, в то время как свет вокруг него становился ярче. Он шмыгнул носом, в последний раз вытирая слезы рукавом. Он чувствовал, как-то, чем его колют, проникает в его тело, хотя ощущал это отдаленно, как фантомную боль. Он больше не мог слышать Татча, но это было нормально. Он знал, что его друг поймет, он знал, что все поймут. -все, кроме него самого Итак, Луффи закрыл дверь. Что было одной из самых трудных вещей, которые ему когда-либо приходилось делать раньше. Долгое время дверь не поддавалась, и казалось, что она не сдвинется с места. Но дверь не очень хорошо знала Луффи, он был очень упрям. Так что мало-помалу он закрыл ее, и свет начал меркнуть. Сначала это было медленно, но чем больше он закрывал ее, тем легче становилось двигаться, пока он внезапно не захлопнул ее, и все снова погрузилось в темноту. Только на этот раз темнота принесла облегчение, и он с радостью отдался ей.

***

Мне очень жаль, ребята, это была та половина главы, о которой я продолжал говорить. Я решил не писать ее, но, когда я сел писать следующую, она как бы написалась сама собой. Все это для того, чтобы сказать, что я обещал вам счастливую главу и сделал это вместо этого, так что мне действительно очень жаль, что я солгал. Чтобы загладить свою вину перед вами, я начну писать следующую главу, 33, ту, которую вы должны были получить вместо этой, как только смогу. И она будет счастливая. Надеюсь, когда вы ее прочтете, вы простите меня. Поскольку у меня буквально закончились грустные мысли, а для Луффи ситуация физически не может ухудшиться, следующая небольшая часть будет в основном посвящена Эйсу и Сабо. Я могу ошибаться, но я думаю, что это последний раз, когда вы ненадолго видите Луффи и Татча (особенно Луффи). Но пройдет совсем немного времени, и за ним придут его братья. Разве это странно, если я наполовину хочу, чтобы кто-нибудь произнес это стихотворение на моих похоронах? например, насколько крутым было бы просто написать фальшивое морское стихотворение для моих девятнадцати кошек (которые, я предполагаю, у меня будут, когда я состарюсь), чтобы погоревать. И каждый может спросить: она была моряком? И они могут сказать: нет. нет, она была просто немного странной, но ее девятнадцать кошек будут оплакивать ее. Но тогда песня (In a Black out), из которой я украл пару строчек, подаст на меня в суд, и я не могу подвергнуть моих гипотетических кошек такому испытанию. В любом случае, извините еще раз, ребята. Я обещаю, что постараюсь загладить свою вину перед вами за то, что солгал про последнюю главу в темной дуге.