Make love, not war

      Маленький Ичиго очень быстро усвоил, что злыми люди становятся от отсутствия любви. Так мама говорила. Так что людей надо любить!       Повзрослев, Ичиго добавил — злым людям надо сначала надрать зад, а потом уже любить. А то сопротивляются. И вообще выеживаются.       Еще повзрослев, Ичиго с уверенностью добавил — сначала связать, потом любить. А то расползаются, полнейший же беспорядок.       Шинигами стали новой ступенькой его философии. Они активно отбивались. Очень активно. И их было много. И это в школе привыкли, что после воспитательных люлей Ичи лезет обниматься, сияя рыжим солнышком...       Ичиго, определенно, вдохновился и мысленно закатал рукава. И пошел — одаривать пинка... то есть, нежностью и лаской, да. Было на ком развернуться.       А еще у него был дух меча. Серьезный такой. Даже местами грустный.       Ичиго его тоже обнял. И пообещал хорошо себя вести — ну, видно же, беспокоиться.       Обидный металлический смех ему, кажется, послышался.       Позже оказалось, что не послышался. Ичиго сделал себе заметочку, крепко обнимая Бьякую. Тот невежливо брыкался и хрипел, поэтому обьятья подозрительно смахивали на удушающий захват... Ничего, Исида тоже так поначалу брыкался. Видно же — очень недолюбленный!       Пустой вот у него тоже был очень недолюбленный. Полнейший непорядок. Ну, в бою тогда некогда разбираться было. Но вот после Ичиго и его заобнимал. То есть, он, наверное, был все же злым. Потому что сначала пришлось отвесить ему люлей с помощью банкая, потом связать, а потом только обнимать. И то белый на него злобно порыкивал. Ичиго его еще по голове погладил — видно же, нервный. И вообще, не дело, что он у него такой безымянный. И как он там Бьякуи говорил? «Кто я? Да я никто!» Нет, не дело, что у его Пустого будут комплексы! Ичи его честно пообещал каждый день обнимать! Известно же, что людям нужны обьятья, а то они хандрить начинают. И имя дал.       А меч у него в банкае почему-то прятался. Хотя становился очень милым подростком. Только, почему-то, очень грустным. Таким, что у Ичиго что-то внутри тонко пищало «ти-искать!». А еще он был хорошим — связывать не пришлось. И даже не брыкался. Только вздыхал обреченно. Ичиго его понимал — обниматься тут было особо не с кем. Ничего, он это исправит.       Он не увидел, как оба его занпакто обреченно переглянулись.       Злые и недолюбленные падали на него, как из рога изобилия и, как назло, не все давались в его чуткие заботливые ручки. Айзен вон не дался. Бяка. Ичиго даже в мире живых книгу по психологии нашел, чтобы понять получше. Выходило — у Айзена эти... непроработанные комплексы. И еще какая-то фиксация не та. И чувство собственной ненужности. И обида на весь мир.       Желание отвесить ему люлей, связать и долюбить заиграло свежими красками.       Увы, но пока под руку попадались только Вайзарды, Зависимые, Арранкары... А его занпакто вот Мурамасе выманить не удалось. Ичиго решил, что все правильно делает. А у остальных мечи просто недолюбленные, вот и злились и хозяев забывали.       Увы, шинигами план по обнимашкам не понравился. Хотя он работал!       Айзену тоже план по обнимашкам не понравился, Ичиго смирился даже. Но все равно считал своим долгом противников хоть погладить. Навалять, связать и погладить. С пустыми, как он выяснил, это отлично работало. Только они чего-то рычали.       Финальная Гецуга самого Ичиго не впечатлила. Люлей-то отвесить получилось, а вот заобнимать уже нет. Полнейший непорядок!       Но ничего, Ичиго потом наверстал. Как реацу восстановил. Ну, не сразу — там большой список на обнимашки был, а то без его присмотра некоторые сомнительные личности опять задаваться начинали.       Но дядю Айзена он тоже потом навестил. У него, правда, глаз задергался, но это просто от того, что дядя Айзен нервный. И недолюбленный. А Ичиго всегда доводил дело до конца. Да. Вот и навестил. Только клубника дяде Айзену почему-то не понравилась. И апельсины. А от обнимашек он уползти не пытался — наверное, потому что уже связанный был. Но еще и не рычал, как пустые. Улыбался только как-то странно. Ичиго его пообещал часто навещать. А то наказание-наказанием, а в такой дыре сидеть — тут поневоле озвереешь и будешь думать, как мир уничтожить! Нет уж, Ичиго так не хотел.       Сдвоенный усталый вздох своего занпакто и пустого ему, наверное, почудился.       А потом, позже, случились квинси. И Исида. Вот мало его Ичиго обнимал! А этот гордый еще и отнекивался — в порядке он, в порядке! Нет, ловить, связывать и долюбливать! В срочном порядке.       План вот только обломался. Ичиго пришлось признать — квинси все там такие. Ужасно недолюбленные. А, если верить книжке по психологии, у них комплексы и моральные травмы. Иначе чего они такую чепуху несут? И вообще... Странные какие-то.       Император их вообще поражал. Размерами этих самых комплексов. Ичиго решил, что это они были. Ничего, Ичиго знал, как с этим бороться. Вон, у дяди Айзена уже даже глаз не дергался!       Тем более, что Яхве с чего-то начал называть его своим сыном. Нет, Ичиго не против был. Видно же, что ему тепла просто хочется. Ичиго его даже папой назвал. Приемным, вообще-то, но это ерунда. И манию величия посовевал пролечить. Ну, так, по-родственному. И обнял. Яхве вообще обладал повышенной обнимательной притягательностью. Ну, как старик Зангецу. Тот тоже ходил такой же грустной тучкой.       Правда потом Ичиго удирал. Но это так, мелочи жизни. План у него был, как всегда, прост.       Отвесить люлей. Связать. Долюбить.       От Ичиго еще никто не уходил, дядя Айзен подтвердит!