Белый шиповник, вечный шиповник, память любви цветёт

— Нет здесь таких, и всё! И никогда не было, отстаньте от меня, ничего не знаю боле. — Как так "Нет"? — удивлённо спросил Геральт у базарной старушки. — Вот так, нет. Совсем оглох, мутант? Я тут больше сорока лет живу, всё вижу, всё знаю. И говорю тебе ещё раз, по слогам: нет-зде-сь-ни-ка-ко-го-ма-га. Я бы уж знала, поверь мне. Внутри ведьмака что-то сломалось. Солнце неумолимо быстро катилось к горизонту. Осталось всего несколько часов, для того, чтоб снять заклятие, иначе... — Оставь её, Геральт— тихо сказал бард. — И не переживай, давай никуда больше не поедем? Я уже смирился, тебе тоже следовало бы. Ты устал, я тоже. Пойдём найдём ночлег, как раз нужно кое-что обсудить. Геральт хотел было сопротивляться, но уставший, тусклый взгляд барда задушил в нём это желание. Постоялый двор они нашли быстро. Учитывая размер городка, цены здесь были весьма наглые, но Лютик молча протянул хозяину мешочек монет, и тот, смерив путников неодобрительным взглядом, выдал им ключи от комнаты. Одной на двоих. Зайдя в комнату, Геральт разразился раздосадованной руганью. — Чёртовы маги, вечно у них всё не как у людей. Нет бы распределиться по континенту, нееет, они все засядут в крупных центрах и будут шелестеть книжками по приказам королей. Суки, и что делать обычным людям? Вот что? Поэтому и мрут все направо и налево..— Он схватился за голову и присел на корточки. В горле стоял ком. — Геральт..— позвал бард — Что такое?— ведьмак вскочил и упёрся взглядом в барда. Кошачьи зрачки расширенные от гнева и боли мгновенно сузились до обычного состояния. — Я поговорить хотел.. Насчёт.. Ну.. Ну ты понял. Я хочу, чтоб ты ушёл под утро. Будет неприятно, если последнее твоё воспоминание будет о том, как ты ворочаешь мой хладный труп, выдёргивая цветочки из глотки, верно? — Лютик, что ты... — Я не договорил. В моих вещах есть записка, если тебе не будет трудно, передай её в Оксенфуртскую академию, скажи, что это последние слова Маэстро Лютика, пускай занесут её в сборник моих баллад. Геральт молчал. — И ещё... Спасибо тебе за то, что был рядом эти дни. Это важно мне. Не спрашивай почему, просто важно. Лютик подошёл к ведьмаку и обнял его, прижимаясь щекой к холодной стали доспехов. Геральт обнял его в ответ, душа в себе желание высказать всё, что накопилось. Рассказать о том, что отсутствие чувств у ведьмаков— сказка для наивных, о том, что Лютик, его Лютик, стал самым близким для него человеком, о том, что ни за что не променял бы его на кого-либо. Сказать о том, что готов терпеть его вопросы, рассказы и баллады вечность, лишь бы тот был жив. Ходил рядом, визжал от внезапно выскочившего из кустов монстра или зверя, вздыхал о любви к очередной даме, смеялся, смеялся не переставая своим, поистине, жемчужным смехом... Лютик отстранился. — За последние несколько дней ты ничего не ел. Пойдём, устроим последний ужин? Геральт мысленно содрогнулся при слове "последний", сдержанно кивнув барду. Еда здесь, несмотря на заломленную втридорога цену, оказалась превосходной. Сочное мясо, свежие овощи и медовуха, вот что нужно для хорошего вечера. Последнего вечера. Бард, хоть и выглядел здоровым, ел немного. Меньше обычного, заполняя пустоты желудка бокалами медовухи. — Ну же, Геральт, улыбнись. Сидишь как на похоронах, рано ещё такую мину корчить— весело сказал Лютик. Голос его полностью восстановился, и он вовсю этим пользовался, напевая песни девушкам за соседней лавкой. — Подожди здесь, я сбегаю за лютней и вернусь! Такой чудесный вечер не может обойтись без музыки. Геральт кивнул. В голове его кружились разные мысли. Что можно успеть сделать, как пережить то, что ожидается, что сказать людям?.. Лютика не было довольно долго, и только Ведьмак подорвался идти за ним, как в дверь влетел бард, с лютней наперевес, мокрым воротником камзола и таким же мокрым цветком белого шиповника, который он тут же протянул одинокой девушке за столиком у входа. — Люди!— начал он бодро, и только Геральт слышал лёгкую хрипотцу и дрожь в голосе. — Меня зовут Лютик, Маэстро Лютик, если угодно. Возможно, некоторые из вас слышали мои баллады— В помещении поднялся одобрительный гул— и сейчас вам посчастливится возможность услышать ещё одну, совершенно новую, написанную недавно балладу! — люди захлопали, и тут же утихли, как только прозвучал первый аккорд. Белый шиповник, дикий шиповник Краше садовых роз. Белую ветку юный любовник Графской жене принес. Белый шиповник, страсти виновник, Он ей, смеясь, отдал. Листья упали на подоконник, На пол упала шаль. Геральт удивлённо прислушался. Этой баллады он и впрямь не слышал, да и ни разу не видел, как Лютик брался за перо или лютню за прошедшие два дня. Он гениален. Придумывает песни на ходу, в голове, не стесняясь затем без репетиций сыграть их на публике. Сердце Геральта кольнула игла сожаления. Такой талант умрёт на рассвете... Для любви не названа цена, Лишь только жизнь одна, Жизнь одна, жизнь одна. Для любви не названа цена, Лишь только жизнь одна, Жизнь одна, жизнь одна. Девушка у двери плакала, сжимая белый цветок в руке. Остальные слушатели так же едва сдерживали слёзы. Белый шиповник, вечный шиповник, Память любви цветет. Последний припев, и воздух заполнили оглушительные овации, смешанные со свистом одобрения и громкими всхлипами особо чувствительных слушателей. Бард раскланялся, звонко смеясь в ответ на хвалебные слова, и сквозь толпу протиснулся к Геральту. — Ну как тебе, а? Знакомый сюжет, не правда ли? Только вчера вечером придумал— гордо сказал бард, поднося к губам бокал с напитком. — Было весело, но теперь пора наверх. Присоединяйся, как закончишь здесь.— кинул Лютик, и скрылся на лестнице. Спустя несколько минут, Геральт так же поднялся наверх. Бесшумно подойдя к двери, ведьмак прислушался. За дверью было тихо, не считая едва слышного скрежета. "Пишет что-то" подумал Геральт, и нарочито громко зевнул, дабы оповестить барда о своём присутствии. Открыв дверь, ведьмак увидел лишь лёгкое движение одеяла и едва слышный шелест бумаги под ним. Бард невинно улыбнулся. — О, ты уже здесь? Хорошо, прости, я забыл спросить какая из двух кроватей тебе больше по душе, и поэтому выбрал сам, вторая чуть больше и мягче. Геральт подавил стон боли и тоски. "Лютик, милый Лютик, будь моя воля, я бы заказал тебе самую лучшую, мягкую и большую постель, если была бы гарантия того, что ты будешь жить.." Мельком подумалось ведьмаку, но вслух он сказал лишь "Спасибо". Спустя некоторое время, когда оба путника уже лежали по своим кроватям, а свечи уже были потушены, Лютик вдруг спросил — Геральт.. Ты спишь? — Нет.— тихо и как-то грустно ответил ведьмак. — Ты уважаешь последнее желание перед смертью? — Зависит от случая и желания— буркнул Геральт, но тут же дополнил фразу — Говори, что хочешь? — Можно лечь к тебе? — Да — не задумываясь ответил ведьмак, и подвинулся ближе к стене. Спустя несколько мгновений кровать промялась, и в нос Геральту ударил острый запах шиповника. — Спасибо,— прошептал Лютик. — И не забудь про утро... Не забуду, подумал Геральт. Сон не шёл. — Лютик?— едва слышно позвал ведьмак. Никто не ответил. Геральт выдохнул. Говорить в пустоту было даже проще, чем в лицо. — Прости, Лютик. Из-за меня ты умрёшь на рассвете. Я не справился, не смог найти тебе помощи. Мне очень жаль, что так выходит. И знаешь... Твоя новая баллада прекрасна. Ты прекрасен. Я буду помнить тебя. Будь я немного поэтичнее, я бы наплёл тебе про то, связь солнечных лучей с тобой, но я не могу. Такое умеешь только ты. Прости меня. Геральт скомкано выдохнул. "Белый шиповник, вечный шиповник, Память любви цветет." Пронеслось у него в голове. Сон навалился на него тяжёлым камнем, из-под которого он предпочёл бы не вылезать, чтоб как можно дольше оттянуть момент утренней боли.