Заметая следы. Запах корицы и карамели.

Мешкая и постоянно оглядываясь по сторонам, Джин пытался открыть дверь, но заледеневшие пальцы не слушались, отчего ключи не попадали в старую замочную скважину, а лишь бренчали звонко на весь этаж. Ладонь на плече и шёпот "я рядом, и не позволю случиться плохому" смогли дух ободрить и панику утихомирить. -Мам, я дома! - крикнул в квартиру Хенджин, поражаясь эху. Как раньше он не замечал, что здесь настолько пусто? Именно сейчас, пробыв меньше суток у Чана, ощущается разность полярная между двумя мирами острее. Да хотя бы то, что окна его комнатушки выходят на сторону заката, а Криса - рассвета. Краска дома светло-голубая, облупленная, веющая холодом и одиночеством, у Бана - светло-коричневая, уютная и глазу приятная. -Нагулялся? То-то же! А то соулмейт-соулмейт! Айщ, для детей присказка. Чтоб больше не смел заикаться об этом и о соседе, понял меня? - пошатываясь, вышла женщина из своей спальни и грозно уперла руки в боки. -Это что ещё за сюрприз? Я никого не приглашала, пусть убирается, невоспитанный оборванец! - увидев Кристофера, начала выплескивать возмущения она. Хенджину под землю со стыда провалиться захотелось. -Аджумма, здесь только Вы оскорбляете людей и проявляете крайнюю степень неуважения как ко мне, так и к собственному сыну, - ответил Чан. -Ах ты..! Зато я детей чужих не тра… -Следите за словами. Как Вы выразились, здесь дети. Хоть я так и не считаю. Хенджину восемнадцать, он почти совершеннолетний и может сам выбирать, с кем общаться, - осадил женщину Кристофер. Хван больше всего на свете сейчас желает, чтоб конфликт этот прекратился. -Мам, пожалуйста, дай ему второй шанс. Он не плохой человек, как ты о нем думаешь, - взмолился Джин, глядя в стеклянные глаза матери. Но добиться от неё чего-либо в таком неадекватном состоянии, словно бульдозер толкать. -Айщ! Нечего с вами говорить, оба… Мне до тошноты противно на тебя теперь смотреть, ты понимаешь? - она замахнулась, Хенджин по привычке сжался, пытаясь мысленно предугадать, куда придётся удар. Однако его не последовало. Хван приоткрыл глаза - кисть матери перехватил Чан. Он медленно, без усилий отвёл её руку. -Держите себя в руках. Алкоголь в таком количестве ни к чему хорошему не приведёт, - отчеканил он. -Оба вон из моей квартиры. Чтоб я вас, голубков, никогда не видела. И вещи свои забери, не смогу на них смотреть без омерзения, - безумно зашипела она. -Аджумма, я, кажется, уже просил Вас закончить с оскорблениями. -Нахал! А ты, - она метнула молнии в сторону Джина, но на этот раз без словесной грязи, - собрал вещи и исчез. Лучше бы я бездетной была, чем такое дитя иметь! Мир оборвался. Сквозь замыленный взгляд он добрел до комнаты своей, на автомате покидал вещи в спортивную сумку. Тот случай, когда стоит радоваться их малому количеству. Свалил туда же учебники и замер посреди хаоса в голове и душе. От безысходности слезы потекли по щекам, плечи задрожали. Со спины обнял Кристофер, на плечо подбородок положил, в шею нежно поцеловал. Спиной Хенджин чувствовал сердцебиение его ускоренное. -Пойдем домой, воробушек, - на ухо произнёс Чан. -Как она так быстро от меня отказалась?.. Я делал все не так?.. Как же так?.. Мне надо было стараться… -Солнце, ты все делал правильно. Просто у твоей мамы особый взгляд на мир. Не принимай близко к сердцу. Вы ещё помиритесь, ей всего лишь нужно свыкнуться с той мыслью, что у тебя теперь есть я. Ей нужно остыть, - проводя ладонями по плечам, успокаивал старший. -Я кому сказала выметаться отсюда! - крик из кухни доносится, нанося последний удар по нервам. В мареве пребывая, он слышал голос Чана, ругань матери, сменяющиеся картинки перед глазами. Лишь голова подушки коснулась, он смог глаза закрыть, убегая в грёзы сладкие от мира реального. Сон был тревожен и бессмысленен - каждые полчаса он подрывался, словно от сирены протяжно завывающей. Кристофер не спал вместе с ним, однако ближе к утру все же провалился в мир сновидений. Джин винил себя в нарушении его режима, что заставил нервничать и что с матерью окончательно рассорил. Он будет закоренелым нарциссом, ежели останется жить у Чана, мешая все в жизни его. Хенджин на цыпочках вышел из спальни и замер посреди кухни, что охвачена была пожаром рассвета. На столе в прозрачной вазе с двумя изящными лебедями стояли пионы снежно-белые. Хенджин провёл по лепесткам бархатным пальцами - чересчур хрупкие. Протяжные гудки в телефоне, пальцы изучают рельеф вазы. Надежды нет совсем, но вдруг сегодня чудо случится? Если нет, то он и пытаться больше не станет, удалит номер. -Да? - гортанный голос раздался, а у Хвана дыхание от неверия перехватило. -П-пап, пап, э-это я, - задыхаясь от счастья пробормотал Джин. -Да, Хенджин, я узнал тебя, - понизив, голос, продолжил отец, - что-то срочное? - на фоне детский смех раздался, всаживая в сердце кинжал. -Нет…да, мы с мамой поссорились. Могу я приехать к тебе? - изначально поверхность вазы показалась гладкой, однако рука наткнулась на царапину. -Хенджин, ты уже большой мальчик и должен понимать, что у меня новая семья, дети. Они не будут рады тебе, - проворачивая нож в сердце сына выдохнул мужчина. -Я не буду вам мешать, могу хоть на чердаке или в подсобке спать!.. Мне некуда идти, - почти рыдая, пробормотал он. -Нам самим мало место, а ты только обузой будешь. И потом, учись сам решать свои проблемы. -Ладно…Ладно, я что-нибудь придумаю, - пальцы по сколу прошлись, оставляя едва заметную ссадину на подушечках. -Хенджин, и, сделай одолжение, не звони больше на этот номер, - ладонь дрогнула, ваза пошатнулась и с дребезгом разбилась. Звонок завершился. Он сел на корточки, трясущимися руками, сцепив зубы, чтобы не завыть в голос, принялся собирать осколки, что в воде холодной были и цветах. А ведь совсем недавно на них блистали солнца лучи. Руки его накрыли руки Чана. Джин взгляд свой на него поднял, не смог вымолвить ничего кроме пресловутое “отец” и уткнулся носом в шею, с головой погружаясь в омут корицы, подстраивая свое бешеное сердцебиение под чаново размеренное. -Я не нужен… - беззвучно промолвил Хенджин. -Джинни, не говори так. Ты нужен мне. -Ты разочаруешься во мне, как родители. Может, и правда никаких соулмейтов не существует? Может, мы оба умом тронулись? Может, лучше закончить сейчас, пока не зашло слишком далеко? Тогда тебе будет не так больно, - вытирая слезы, голосом неровным просипел Джин. -Солнце, что ты такое говоришь? Если ты чувствуешь, что надоедаешь мне, то это совсем не так, - Чан лицо его в ладони трепетно заключил, - Ты чудо, случившееся со мной после аварии. Хенни, мальчик мой, ты заставил меня по-настоящему любить жизнь. До встречи с тобой я не чувствовал себя живым, даже когда делом любимым занимался не ощущал того же, не хотел на лечение ходить. Хенджин внимал словам его и понимал, что у него все точно так же. Что теперь не представляет жизнь без Чана, что тот его из пепла возродил, что шармом корицы вынудил из воронки мыслей выбраться. Сквозь жемчуг слез он улыбается Кристоферу, ладонь к груди его кладёт, ощущая живой стук сердца. -Именно поэтому, это правильно, воробушек. Кто бы что ни говорил. И ты даже вообразить себе не можешь, как сильно я привязался, полюбил тебя за это время. Джину словами не выразить всего того, что испытывает он, что переживает - он лишь губами солёными к его пухло-пряным прикасается, чувствуя внутри бабочек. Клокочет, бурлит душа его от радости неземной, от Хенджина, что принял любовь его, что рук не опустил и жить дальше вместе готов. Под руками тело его такое же хрупкое, как ваза с двумя лебедями, что разбилась на сотни кусочков стекла. Оттого боязно к нему прикасаться, но до умалишения хочется, без кожи его мягкой под руками худо. Вкус его губ на своих до темноты перед глазами невероятно ощущать. Искра любви порождает пожар чувств и эмоций, что, он думал, давно утратил в глубине души. Воздуха мало становится, жар по венам разгоняется, выключая голову. Хенджин пальцы свои в волосы его вплетает, запутывая слегка. Отрезвляет лишь блик осколка, что даже в глаз закрытый светит неистово. Чан отстраняется и смотрит упоенно на раскрасневшееся лицо джиново, на губы им искусанные, оттого персиковые. Отдышаться не может, лишь в глаза ему смотрит. Хенджин языком по губам пересохшим проводит, а у Чана действие то болью отдаются в низу живота. Хван руки холодные на шею старшего перемещает, вызывая мурашки. -Иди в постель. Я приберусь и приду к тебе, - в нос чмокает его, а Хенджин виновато на осколки смотрит. -Прости, я не специально. Давай я сам, - уже к стеклу тянется. -Не стоит, порежешься ещё. Иди лучше погрейся под одеялом. Я скоро присоединюсь, - перехватывает пальца джиновы тонкие, целует их. Хенджин скромно улыбается и юркает в спальню. Лучи солнца осеннего комфортно пригревают, тёплый ветер кружит листья яркие, город живёт своей жизнью, изо рта еле видимый пар клубами взлетает в воздух. Плечо последние несколько дней не напоминало о травме - курс физиотерапии знать о себе даёт. Зря раньше он не решился на него. Телефон из куртки достает, Джина набирает. Однако ответом служат лишь гудки длинною в вечность. Возможно, он уснул или занимается, или телефон в другой комнате оставил. Только беспокойство начинает нашептывать что-то, домой торопить. Лифт отчего-то кажется более дискомфортным, словно душит что-то. Он открывает с волнением дверь, от увиденного гнев первородный закипел. Минджун за горло держит Джина, глазами покрасневшими от безумия прожигая. -Отпусти, - без тени доброты выдавил из себя Чан, в душе желая руку сломать. Мин пугается, будто ребёнок нашкодивший, но руки от горла не отнимает. -Джун, последний раз прошу. Отпусти, или… -Что, ударишь меня?! Так ты меня уважаешь, да?! Променял на… этого вот слащавого, - в истерическом отчаянии кричит Минджун. -Джун, отпусти его и давай поговорим, как цивилизованные люди, - он шагает навстречу к некогда другу. -Почему он твой соулмейт, а не я? Чем я хуже? - он сжал пальца на горле Джина так, что у того глаза закатились. "Спасти Хенджина", - единственная отличимая от эмоций мысль Чана. -Ты его сейчас убьешь. Джун, ты сейчас убьешь человека. Отпусти его, - из сил последних пытался вразумить Мина Бан. -Приятно, да? Когда тебя не слушают. Когда невидимкой считают, что бы ты ни делал. -Джун, пожалуйста, - а в ответ только взгляд потерянный. Однако пальцы Мина внезапно разжались. Хенджин рухнул на пол, заходясь кашлем. Чан к нему бросился. -Хенни, воробушек, ты как? - за плечи взял нежно. Джин кивнул, а Кристофер приобнял его, пытаясь ураган душевный угомонить. Желание ударить Минджуна все сильнее с каждой секундой. -Уходи и забудь дорогу к моему дому, - сжав губы в полосу тонкую, перебарывая себя и надежду на адекватность Минджуна, с трудом проговорил он. -Я тебя ненавижу, - бросил Мин, прежде чем дверью хлопнуть. -Джинни, солнышко, ты как? - разглядывая синяки, погашая гнев, обеспокоился Чан. Тот лишь за старшего схватился, как за круг спасательный. -Чшш, все в порядке, - поглаживая по голове его промолвил старший, - И как же он зашёл? -Я-я пустил… он сказал, что ты его позвал и вот… -Хенни, все сейчас хорошо. Он больше не вернётся. -Я тебя люблю. Спасибо, что ты рядом, - прошептал Джин. -Я люблю тебя настолько же сильно, - самозабвенно целуя карамель, промолвил в ответ Чан.