Сгорай

— Очнись, художник! Ну же, приходи в себя, это мне положено сейчас изображать из себя принцессу без памяти, если проанализировать произошедшее, а совсем не тебе… Ещё пару часов назад Эррор кривился, пытаясь расположиться на коленях поудобнее, стараясь не сесть и даже не коснуться ничего ненароком ноющими костьми таза. Ох, это и не удивительно, у него вчера действительно выдался достаточно тяжёлый день, и вечер ждал его, кстати говоря, тоже совсем не лучше. Разрушитель принялся похлопывать никак не желающего приходить в себя художника по щекам, продолжая вспоминать и прокручивать в голове произошедшее. Инк нагло отключился прямо на нём после, как разрушителю помнилось, третьего захода, когда вместе с громкими криками и изливающейся в очередной раз магией на бордовые кости выплеснулась и порция не удержанных внутри чернил, а следом на разложенного на полу разрушителя рухнул и сам художник, придавливая его весом своего бесчувственного тела. Эррор даже испугаться успел, не умудрился ли Инк нечаянно убить себя передозом красок, или самих эмоций, но проверив наскоро наличие мерной пульсации магии в шейных хрясточках успокоился. Нет, он был жив… видимо просто вырубился от полноты чувств и это, по правде говоря, тут же добавило несколько пунктиков к самоуверенности разрушителя. Эррор вздохнул устало, но как ни странно довольно, и принялся опять с почти что агрессией расталкивать отключившегося на нём новоиспечённого партнёра коленями и локтями, попутно сталкивая его с себя на землю и переворачиваясь на корячки. После несколькочасового, и надо отдать должное хранителю альтернатив, неимоверно жаркого секс-марафона, что тот ему устроил не спрашивая, умудрившись с успехом нагло и бескомпромиссно расположить разрушителя под собой и при всём при этом доставить тому удовольствие своими действиями, находиться в другой позе, кроме выше названной Эррору было, мягко говоря, не слишком комфортно. А потому он так и продолжил нависать над защитником Мультиверса, колыша графитными тазовыми в воздухе, вцепившись с шипением под пищание глюков в белые ключицы и труханув художника с такой силой, что у того клацнули зубы: — Инк, кисточку тебе в задницу, проснись немедленно! Художник пошевелился, вяло повёл плечом и открыл глаза, зрачки в которых переливались всеми тонами розового и коралла: — Оши, о, привет, а мне снился такой прекрасный сон с тобой… — промурлыкал он и собрался было закрыть глаза назад, как его глазницы округлились, стоило взгляду скользнуть от лица подвисшего немного разрушителя вниз. Вид абсолютно голых костей видимо вернул художнику память лучше всяких записей на шарфе, и он вскочил на ноги, замирая на долгих пару минут с потухшими зрачками и хватая мелкими вдохами воздух. — Неужели, неужели мне и правда это удалось, неужели я и правда… у меня вышло… и ты… Вслед за этим не совсем связным бормотанием разрушителю был подарен острый и внимательный оценивающий взгляд, потом следовала минута почти трезвого «покаяния», полчаса слёз рекой и добрых два часа извинений. К удивлению и жуткому удовольствию разрушителя художник, стоило ему только отойти от краски, сразу же упал перед ним на колени, а когда на глаза ему попались оставленные им же царапины и трещины на неодетых ещё графитных бедренных и подвздошных костях, как тот вообще чуть не расшиб лоб об пол, а потом и чуть не отправил самого Эррора на полноценную перезагрузку, кинувшись со слезливыми объятиями и пачкая рябеющую ошибками грудь своими глупыми соплями. У Эррора сложилось впечатление, что в художника влили накануне доброе ведро голубой, а совсем не тюбик розовой и ещё немного красной. — Прости меня, прости пожалуйста, я не думал, что на меня так сильно подействует розовая, я не планировал вот так вот… Эррор, я… просто слишком давно этого хотел, и ждал, и… — распинался художник, вызывая тучки лагов влагой дыхания на градиенте покусанных им же ключиц Эррора, — Я всё вылечу, я исправлю, я не хотел чтобы было так жёстко! Я явно перестарался. Ох, я просто слишком давно хотел это сделать, попробовать ещё и ведущую роль, потому что ты такой, такой, ты… н-н-г… как же я виноват перед тобой, Оши! Прости, прости пожалуйста… Оши же дышал тогда глубоко и тяжело, всё ещё не пришедший в себя полностью, с размягшими, словно масло, костями и мелко подрагивающими кончиками пальцев, старательно пытался прийти в себя и срочно вернуть ясность мыслям — устроенный художником яростный и, как тот выразился, жёсткий марафон, как ни странно и удивительно, не показался ему уж таким болезненным и ужасным, даже наоборот… и разрушитель уже потихоньку начинал сомневаться в своей адекватности. Ибо в его буйной и явно ненормальной графитной головушке раз за разом проскакивали мысли, что время от времени такую жестокость по отношению к себе он не прочь и потерпеть… если не сказать попросить. У него не столь часто настолько кардинально менялись взгляды на что-то и желания, но раз уж так случилось… разрушитель не привык противиться своим хотелкам. Зачем? В итоге Эррор на все эти слезливые просьбы, покаяния и извинения, вполне мягко и мило улыбнулся ошарашенному такой его реакции Инку, спокойно убрал чужие руки со своих рёбер и вытянулся вполне расслаблено во весь свой рост прямо на полу перед художником, не стесняясь демонстрируя прелести всей своей фигуры, и стараясь не зацепить ноющие седалищные косточки, перевернулся на живот, и добил художника последующими словами, которых, судя по плеснувшим на пол из его рта чёрным потоком чернилам, услышать от него уж никак не ожидали: — Заткнись, Инк, когда ты молчишь, то нравишься мне больше, хватит выбешивать меня своим нудным нытьём. Назад времени не отмотаешь, что было то было, а потому, подними с пола свою челюсть, возьми кисточку и залечи все трещины, что ты оставил, раз уж только что обещал. Если хочешь чтобы я тебя действительно простил и не разорвал с тобой все отношения тебе стоит меня слушаться… — разрушитель на самом деле удивлялся сам себе. Ещё четыре часа назад его скручивало страхом и сомнениями, но сейчас… не то он просто начинал привыкать к близости этого надоедливого монстра, стоящего сейчас перед ним растерянной статуей, не то полученное уже во второй раз организмом удовольствие перевешивало нежелание связывать себя с кем бы то ни было и бросать свой одинокий стиль жизни. Но Эррору и не предлагали связывать жизнь, ему предлагали просто периодический секс. Никакого сожительства, никаких обязательств. Вполне заманчиво, особенно сейчас, когда он уже успел понять, что такого рода наслаждение вполне ему доступно и достижимо. А если художник всегда будет таким же жарким, как в прошлый и позапрошлый раз, то разрушитель всё больше склонялся к тому, чтобы согласиться на такого рода взаимовыручку. А почему бы и нет? Инк, как оказалось, умел зацепить за живое, и сделать приятное он тоже умел, если учитывать, что в этот раз разрушителю вообще не досталось розовой краски и при всём при этом ему удалось… кхем… кончить, да ещё к его стыду или удовольствию несколько раз, то смысла врать себе и отказываться от предложения время от времени встречаться резона не было. Тем более, Эррор сомневался, что он сумел бы найти кого-то другого согласного разделить с ним постель, если ему опять захочется… а что ему захочется, почему-то сомнений не возникало, потому что даже сейчас намученные и пострадавшие не так уж слабо от недавней близости кости начинали ныть, а магия подтекать, стоило ему скосить глаза на не прикрытые одеждой рёбра художника. Ему нравилось то, что он видит перед собой, ему нравилась возбуждённая несдержанность Инка под краской, и наверное, та боль и грубость ему тоже нравилась. Словно бой, но ещё лучше… — Ну? Лечи меня, чего ты вытаращился на мой таз, словно впервые его увидел? — Эррор повёл графитовыми седалищными из стороны в сторону и с удовольствием заметил как лицо защитника залилось густым румянцем. Хах, так он был прав в своих прежних предположениях и мыслях: с этой ситуации можно было изъять намного больше плюсов, нежели из того противостояния, что имело место быть между ими двумя раньше. Если художник так повернут на нём… — И-инки-и-и, я жду-у~… Инк сглотнул сухо и ватными руками поднял с пола валяющуюся возле пузырька с прозрачной краской кисточку. Остатки розовой краски, бродящие по жилам вместе с магией скрутили кости спазмом, от вида разрушителя, растянувшегося практически у его ног пересохло во рту. «Лечить?» Но это же значит касаться. Ох, это будет тяжело… ах, как же это будет тяжело. Инк никогда не мог назвать себя терпеливым в этом плане… Прохладные взмокшие пальцы легли на графит подвздошной кости и первая трещинка срастила свои края под шипение пузырящейся жидкости, которой был щедро смочен длинный мягкий ворс. «Н-нг-г-х…» — услышал художник следом, и вздрогнувшей ладонью скользнул к бордовому ряду срощенных в живописный треугольник кряжа последних позвонков — мазнуть и там по мелкой надщербинке и провести тут же по востановившейся кости кончиком ногтевой фаланги, сражаясь с желанием наклониться и провести по бордовым хрясточкам и столбу позвоночника влагой языка. — Ф-фх-х… — выдохнул разрушитель, кажется не менее тяжело, чем дышал сейчас сам Инк, и поспешил остановить художника жестом руки, подняться немного неуклюже на четвереньки, поджать под себя колени, — А знаешь, пожалуй, я тебя попрошу сейчас прекратить. Наверное, всё же стоит это отложить на потом, — Эррор понял, что наверное всё же переоценил свою возможность сдерживаться, одарил Инка тяжёлым взглядом и вздохнул протяжно. Они и так потеряли достаточно много времени, надо бы Эррору вспомнить ради чего он вообще согласился на это всё изначально, — А теперь посмотри на меня, Инк, у нас с тобой на самом деле есть неотложные дела, художник. Одевайся сам и нарисуй-ка и мне что-нибудь, во что можно бы было одеться. Я должен рассказать тебе кое о чём, и кое о ком тоже, нужно посоветоваться… Кажется, с нами играли всё это время. Ты можешь мне сейчас сказать, что-то поменялось? Ты не чувствуешь… ничего особенного? Всё нормально? — разрушитель закатил глаза, едва сдерживаясь чтобы не закрыть лицо ладонью, когда заметил, куда именно вглядывается защитник — О звёзды, художник, не заставляй меня усомниться в уровне твоего интеллектуального развития! Да не на себя и меня смотри, всё нормально с нашими душами! В смысле с моей, твоей как не было прежде, так и нет, что ты там вообще хотел увидеть? Нет! Постой, прошу тебя, не говори мне, я не хочу об этом знать. Мне всё равно о чём ты там подумал, ненормальный, я спрашиваю тебя совсем о другом — мне нужно знать всё ли в порядке с Мультиверсом…