Ты засела так глубоко

— Лерка, открывай! — заколотили я в дверь кулаком, чтобы моя ненаглядная подруга наконец открыла. — Дорогой гость пришёл. Открывай!       Где-то сзади послышался скрип открывающейся двери. На порог вышли соседи, а значит, я их разбудила. — Вы хоть знаете, сколько время, девушка? Можете потише себя вести? — этими недовольными соседями оказалась женщина в возрасте, не сердитая, но недовольная моими полуночными выходками. — Ба! — закричала я, оборачиваясь на неё, чем, очевидно, напугала её саму. — Это вы! — Я! А вы кто? — держась за сердце и опираясь на дверной косяк, спросила у меня соседка. — Я? — указала я на себя. — Вика. Тут моя подруга живёт. К ней хочу. — Уже не время по гостям шастать. Идите домой, пока не вызвала милицию. — Милиции уже нет! — засмеялась я невпопад. — Организацию переименовали в две тысячи одиннадцатом году.       И тут женщина или бабушка (не разбиралась, кто это) схватилась за голову, пока я продолжала настойчиво долбить в дверь и кричать «Лера, открывай». — Да ты пьяная! — догадалась она, очевидно, по моис излишне громкому поведению, шаткому равновесию и заплетающемуся языку. — Позовите Леру. Лера-а-а!       Со внутренней стороны квартиры, напротив которой я стояла, раздался двойной щелчок. Я затихла и отошла в сторону. Дверь открылась и на пороге появилась сонно протирающая глаза Лера, одетая в халат и тапочки. — Что ты орёшь? Люди кругом спят, а ты с ума сходишь.       Обрадовавшись, что подруга меня услышала, я снова обратилась к шокированной соседке, склонилась ниц и принесла самые что ни на есть глубочайшие извинения. — Приношу тысячу и ещё одно извинений за своё не самое лучшее поведение. — подмигнув Лере, я прошла в её тёмную, спящую квартиру, оставив эту старую каргу с открытым от шока ртом. — Вы простите её, — неловко начала извиняться Лера, пока я пыталась дойти до её спальни, — не в себе просто она. — Я всё вообще-то слышу! — затрындычпла я, стараясь не споткнуться на порожке между прихожей и спальней. — Помолчи. — сделала мне замечание Лера. — Правда, простите. Просто болеет она. — и закрыла дверь.       К тому времени я уже нащупала матрас и с облегчением прыгнула на него, запуская руки под подушку. Ноги гудели от усталости, а глаза слипались. — Объяснишь, что это только что было? — встав в проёме между комнатами, Лера сложила руки на груди. — В смысле? — зевая, не поняла я. — Ты пьяная? — А от меня несёт? — Не ощущала. — Значит, не пьяная. — Да что ты вообще здесь делаешь? И на чём ты добралась? — продолжала допытывать меня она, просверливая в моей спине сквозную дыру. — Да что ты привязалась-то ко мне? — поняв, что принятое положение не было удобным, я перевернулась на живот. — А то, что если ты ещё хоть раз подобное выкинешь, больше не пущу. — Так, — я нехотя встала с матраса, — похоже, мне здесь не особо рады. — изображая натуральную обиду, я направилась в коридор. — Вик, — Лера пошла за мной, сама от себя не ожидая, что в этой ситуации останется крайней, — да дело не в тебе. — Не-не, — я стиснула ладонь, давая понять, что утешители мне ни к чему, — я всё понимаю. — Вернее в тебе... Вернее... — Лера впервые за нашу дружбу не смогла подобрать нужных слов. С этим мне стало всё более чем понятно. — Если же не во мне проблема, в чём тогда? — я внимательно посмотрела на неё сквозь царящую тьму, замечая, как ей неловко. — Стыдишься меня? Конечно. Когда ты, — я описала её рукой, — идеальна во всём: хорошая дочь, талантливая ученица и лучшая подруга. А я кто? Бедный битмейкер, имеющий в наличии только страсть к подпольному репу и целый букет плодящихся пороков. — Помолчи же. — теперь она точно ощущала свою вину, образовавшуюся собственной неполноценностью. Скорее всего, я ошиблась, называя её хорошей подругой. «Пускай помучается, а я понаблюдаю». — уже смеялась я над ней и своей чёрствостью. Меня никогда не трогали чужие слёзы и стенания хотя бы потому, что, взяв даже мой родной Нижний Новгород, я росла в пространстве, где никому не было дела ни до кого. Порой прогуливаешься по улице и нет-нет да произойдёт что: то подбежит школота и сумку у бабушки отнимет, то маргиналы душу из батаника вытрясут, то скинхеды скальп срежут. И ко всему к этому, желая того или же нет, привыкаешь, принимая беспорядки за обыденность. В подобных ситуациях я бывала, потому лишь слова мои — не пустой звук. И помощи я не увидела. Полиция лишь руками разводила, молвя «ну бывает», врачи по головам твердят «в твоей беде спасенья нет», родители, друзья все, как один — «во всём виною лишь ты одна». Так и зачем же мне жалеть кого-то, если можно как вампир питаться их завистью, их трусостью, их горем и печалью тоже. — Ты всё сказала? — как через горло, заполненное слизью, спросила я, икая и дёргая ручку двери. — Куда ты хоть пойдёшь? Не к родителям же. — Куда сейчас я путь держу неважно. Всё равно мы все на тот свет уйдём. Нищие. Голые. — я ещё немного постояла, поглазев на Леру в упор, и вышла за порог.